Пагубный компромисс, с помощью которого окончательно убит был бунт, уничтожал уважение к власти, заглушал в самом зародыше всякую мысль о внутренней реформе, откуда бы она ни исходила, из шляхетских ли масс или от королевского трона, был признаком полного внутреннего расстройства, но во внешней политике он не произвел сперва ни застоя, ни какого-либо изменения. Польша сохранила свое значение в Европе, могла еще усилить его и могла в этом усиленном значении, в своей внешней политике найти исходный пункт для своей внутренней реформы. Войны, веденные втечение последних двадцати лет, настолько уже приучили народ к военному ремеслу, что он не мог сразу удержаться в своем увлечении.
Бунт еще увеличил число элементов, которые искали в войне хлеба и занятия, а более здоровые умы в народе, видя, что им пресечены пути во внутренней политике, стремились в военном бешенстве потопить воспоминание об испытанном разочаровании и предчувствие близкого упадка. Польша была переполнена солдатами, превосходившими других и военной опытностью, и искусством, и мужеством своим, имела много знаменитых вождей и желала войн. Сигизмунд воспользовался этим и тотчас после подавления бунта, продолжая развивать свою прежнюю политику, вызвал войну на трех концах Речи Посполитой: с Москвой, Турцией и Швецией. Часто одновременно боролись со всеми тремя противниками и если с одним из них заключалось временное перемирие, то только для того, чтобы собрать и направить большие силы против двух других.
Началось все с войны с Москвой. Прекращение династии, создавшей московское княжество, честолюбие и взаимное соперничество бояр, с которыми не мог справиться новый, избранный в 1606 году царь Василий Шуйский, домашняя война Шуйского с вторым самозванцем Димитрием, которого поддерживали польские авантюристы, а Марина Мнишек признала чудесно спасенным первым Димитрием и своим мужем, все это привело Москву на самый край пропасти. Спасти ее от гибели могла только новая сильная династия, а так как среди общей смуты и зависти вельмож было неправдоподобным, чтобы такая династия могла выйти из среды самого московского народа, то Польша возымела намерение положить конец раздорам и посадить династию Ваз на троне царей. Этот план, к которому призывали поляков сами московские бояре, открывал путь влиянию западной цивилизации на широкий север, прекращал дальнейшие кровопролитные войны между обоими государствами и должен был постепенно сблизить их между собой. Не все однако в Польше так понимали задачи польской политики по отношению к Москве. Значительная часть солдат видела в войне, единственно надежду на добычу, король же заботился главным образом о религиозной католической пропаганде, которую разжигали в нем иезуиты, пропаганде не политической, так как никакое правительство, хотя: бы и польское, установленное в Москве, не могло отречься от восточной церкви, составлявшей наиболее крепкую связь и силу этого государства.
Едва началась война, как уже наступила минута важного, богатого неисчислимыми последствиями решения. Когда король осадил Смоленск, Жолкевский во главе шеститысячного польского отряда разбил в 1610 году под Клушиным превышавшее его численностью войско Шуйского и поддерживавших его шведов, подошел без сопротивления к стенам Москвы, отогнал от них Димитрия Самозванца с Мариной и привлек на свою сторону поддерживавших их поляков. Тогда московские бояре собрались в так называемую «думу», род сейма, свергли ненавистного Шуйского с трона, выбрали на его место царем молодого Владислава, сына Сигизмунда III, и, призвав Жолкевского в Москву, составили с ним условия избрания. Новый царь должен был уважать греческую церковь и права бояр, ввести польский принцип «neminem captivabimus», доставить Москве союз с Польшей и победить Дмитрия Самозванца. Шуйских выдали Жолкевскому. Посольство московских бояр явилось в королевском лагере под Смоленском, прося себе в цари Владислава. Это была несомненно минута, решавшая судьбу Москвы, а вместе с ней и Польши. Сигизмунд безвозвратно пропустил ее. Условия, поставленные боярами, свобода греческой религии, показались ему неудобными для принятия, собственный сын в качестве московского царя не возбуждал в нем доверия в этом отношении. Таким образом, несмотря на заклинания Жолкевского, Сигизмунд отправил боярское посольство ни с чем и решил завоевать Смоленск, оружием покорить Москву, самому сесть на её троне и силой открыть в нее доступ католической пропаганде. Но только первая часть предприятия удалась королю. В 1611 году Сигизмунд действительно взял Смоленск, в Москве вспыхнула страшная домашняя война, обессилившая всякое сопротивление внешним врагам, но король не торопился. Только когда польские войска, недовольные затягиванием жалованья, начали составлять конфедерации и возвращаться в Польшу, король Сигизмунд в 1612 году, пренебрегая неприятелем, двинулся с небольшой армией на Москву и, когда наконец остановился под её стенами, не застал уже во власти поляков. Польский гарнизон в Креме, осажденный народом, который под предводительством Минина и Пожарного грозно восстал в защиту своей независимости, должен был капитулировать. Таким образом Сигизмунд, пропустивший единственную удобную минуту, должен был со стыдом возвратиться в Польшу, а на великом соборе в Москве в 1613 году провозгласили царем пятнадцатилетняго Михаила Романова, находившагося в родстве по женской линии с царем Иваном. В 1616 году новый царь осадил Смоленск. Тогда Сигизмунд отправил Владислава с сильным войском под предводительством гетмана Ходкевича за московской короной, но было уже поздно. Смоленск был защищен, поляки взяли в 1617 году Дорогобуж и Вязьму, но московский народ не обратил более своих взоров на Владислава, оскорбленный в своих религиозных чувствах, он воспользовался польским натиском только для того, чтобы примирить свои внутренние несогласия и поставить новую династию Романовых, которая, организуя страну заново, должна была возобновить политику Иванов и с такой же настойчивостью, но большей проницательностью направить ее на Польшу. Сперва Михаил Романов, побежденный Владиславом и видя его уже под стенами Москвы, позволил склонить себя в 1618 г. только к шестнадцатилетнему перемирию, на основании которого земли Северская, Черниговская и Смоленская остались за Польшей.
Тем временем Польша должна была обратить внимание в другую сторону, так как приближалась минута, когда ей пришлось заглянуть в глаза гиганту, перед которым дрожала тогда вся Европа, Турции. Война Польши с Турцией и теперь не имела непосредственной и неизбежной причины. Обе стороны немного могли выиграть в войне, не нарушали настолько интересов друг друга, чтобы прибегать к кровавой борьбе, и потому с незапамятных времен находились в примерном мире. Причины разрыва вышли извне. Первую подавали казаки, от которых Турция терпела не меньше, чем Польша от татар. Казацкий гетман Конашевич, энергичнее всех поддерживавший с своим войском Владислава в его походах на Москву, в 1615 году сжег два главные торговые турецкие города на Черном море — Трапезунд и Синоп. Долгое время турки терпеливо терпели казацкие набеги, жаловались Польше, требовали их усмирения, грозили войной, но война оттягивалась, так как Польша не щадила обещаний и во свою очередь указывала на татар и громко требовала удержания их хищнических загонов. Второй причиной неудовольствия между Турцией и Польшей сделалась Валахия, страна, населенная небольшим, но испорченным и диким народом, постоянно свергавшим своих господарей и приглашавшим своих соседей к вмешательству в его дела. Над ним по-очереди пользовались протекторатом Польша и Турция с видимым перевесом однако этой последней, польские паны совершали в эту страну самовольные, обыкновенно грустно кончавшиеся походы, как Стефан Потоцкий в 1612 году, Михаил Вишневецкий и Самуил Корецкий в 1616 г. Таким образом тратились лучшие силы, которые, заключенные в рамки дисциплины и эксплуатируемые государством, могли обеспечить Польше берега Черного моря. Во все это вмешалась Австрия, горячо желавшая впутать своего союзника Сигизмунда в войну с Турцией и по крайней мере временно обратить на Польшу турецкое могущество, всегда бывшее грозным для Габсбургов. Это ей вполне удалось. В Чехии вспыхнула именно тридцатилетняя война, в которой могуществу Габсбургов угрожали протестантские народы и государства, и Австрия могла потребовать от Сигизмунда помощи не для себя, но для католицизма. Заключивши уже в 1613 году с императором Матвеем наступательный и оборонительный союз, Сигизмунд и доставил ей эту помощь и тем отвлек от Австрии её величайших врагов, Турцию и Швецию. Сперва король согласился только на набор польских солдат под габсбургские знамена. Восемь тысяч храбрых польских авантюристов под предводительством Лисовского явилось на призыв императора и двинулось против Бетлен-Габора, седмиградского князя, который во главе венгерской оппозиции и под опекой Турции начал кровавую борьбу с императором. Это было со стороны Польши открытым нарушением последнего мира, заключенного с Турцией в 1617 г. в Яруге и обязывавшего Польшу к нейтралитету относительно княжества Седмиградского и Молдавии. Чаша недоразумений переполнилась, вспыхнула война и первой её жертвой пал великий гетман Станислав Жолкевский в кровавой битве под Цецорой в 1620 г. Небольшое гетманское войско, не поддержанное во время подкреплениями, окруженное массами турок и татар и смешавшееся в последнюю минуту при переправе через Днестр благодаря переполоху и отсутствию дисциплины в некоторых отрядах, легло на полях Цецоры геройскою смертью. Это было как бы вступлением к дальнейшей борьбе. В следующем году перед бесчисленными басурманскими толпами, с самим султаном Османом I во главе выступившими на завоевание Польши, на полях Хотина стало тридцать две тысячи польского войска под предводительством Карла Ходкевича с сорока тысячами казаков, над которыми начальствовал их славный атаман Конашевич Сагайдачный. Не будучи в состоянии устоять в чистом поле против численного перевеса неприятеля, поляки окопались в большом лагере и в течении сорока дней, отражая яростные нападения турок и делая на них постоянные вылазки, удерживались на поле битвы и наносили врагу значительный вред. Нельзя представить себе ничего великолепнее этих гигантских битв, в которых Польша у своей границы продиктовала непобедимой Турции, до сих пор, но не дальше! и принудила ее к возобновлению прежнего мира.
Из под Хотина однако польские войска должны были спешить сейчас же на север, в Лифляндию. Кирхгольмская победа, которой не воспользовались благодаря бунту Забржидовского, далеко не закончила войны со Швецией, которая еще два раза (в 1608 году и в 1617 году) возобновлялась среди московских и турецких войн и окончилась завоеванием нескольких крепостей шведами и отнятием их поляками. С обеих сторон вели ее лениво, поляки — по недостатку сил, занятых в других местах, шведы — по отсутствию большого интереса, руководимые только желанием удержать Сигизмунда от интриг в Швеции и принудить его к окончательному отречению от шведской короны. Теперь однако положение изменилось. В момент вспышки тридцатилетней войны на шведском троне сидел молодой и честолюбивый сын Карла IX, Густав Адольф, желавший как можно скорее вмешаться в эту войну для защиты северо-германских протестантов и строивший смелые планы о победе над Габсбургами и достижении императорской короны. Сигизмунд, союзник Габсбургов, титулованный шведским королем и постоянно думавший о возвращении утраченной короны, был для него грозным врагом, которого он должен был непременно устранить с дороги и принудить к отречению от титула и притязаний на шведский трон перед тем, как вмешаться в германские дела. Поэтому он собрал все свои силы и, пользуясь хотинской войной, в 1621 году напал на Лифляндию, завоевал Ригу и Динамюнде, вторгся в Курляндию, занял Митаву и, заключивши перемирие с гетманом Крыштофом Радзивиллом, предложил, как победитель, мир, лишь бы Сигизмунд отрекся от своих прав на шведскую корону. Но Сигизмунд, поддерживаемый в своих планах императором, для которого важно было занять Густава войной с Польшей и отвратить его от Германии, обольщаемый обещаниями на помощь испанского флота на Балтийском море, с еще большим упорством держался за свои права, гордо отверг мир и начал войну. Густав Адольф, согласившись с герцогом прусским, завоевал и занял королевскую Пруссию, за исключением Гданска и Торна. Втечение следующих лет гетман Конецпольский поразил его, правда, несколько раз, именно в 1627 г. под Гаммерштейном, а в 1628 г. под Тшцяной, но не смог окончательно вытеснить его из Пруссии. Выставленный Сигизмундом флот шведы уничтожили в 1628 г. и Густав Адольф, стоя в Пруссии, снова предложил мир, отдавая Польше Пруссию, Курляндию, Лифляндию и даже Эстонию. Под влиянием Франции, желавшей развязать руки Густаву и направить его против императора, начаты были переговоры о мире. Польский народ негодовал на такую бесполезную и вредную для интересов Польши войну и так же, как и шведы, желал заключения прочного мира, но Сигизмунд и теперь не хотел отступиться от своего титула и прав на корону и вместо того, чтобы принять почетный мир, едва согласился в 1627 году в Альтмарке на шестилетнее унизительное перемирие. Шведы удержали свои завоевания в Лифляндии и приморские города в Пруссии, Мальборг и Штурм были переданы в секвестр герцогу прусскому с обязательством возвратить их Швеции, еслибы в течении шестилетнего перемирия не был заключен постоянный мир. Речь Посполитая потеряла порты на Балтийском море: Пилаву, Эльбинг и Мемель, а данцигские таможенные пошлины должны были идти шведскому королю. Густав Адольф получил наконец свободу действий в Германии.
Бунт еще увеличил число элементов, которые искали в войне хлеба и занятия, а более здоровые умы в народе, видя, что им пресечены пути во внутренней политике, стремились в военном бешенстве потопить воспоминание об испытанном разочаровании и предчувствие близкого упадка. Польша была переполнена солдатами, превосходившими других и военной опытностью, и искусством, и мужеством своим, имела много знаменитых вождей и желала войн. Сигизмунд воспользовался этим и тотчас после подавления бунта, продолжая развивать свою прежнюю политику, вызвал войну на трех концах Речи Посполитой: с Москвой, Турцией и Швецией. Часто одновременно боролись со всеми тремя противниками и если с одним из них заключалось временное перемирие, то только для того, чтобы собрать и направить большие силы против двух других.
Началось все с войны с Москвой. Прекращение династии, создавшей московское княжество, честолюбие и взаимное соперничество бояр, с которыми не мог справиться новый, избранный в 1606 году царь Василий Шуйский, домашняя война Шуйского с вторым самозванцем Димитрием, которого поддерживали польские авантюристы, а Марина Мнишек признала чудесно спасенным первым Димитрием и своим мужем, все это привело Москву на самый край пропасти. Спасти ее от гибели могла только новая сильная династия, а так как среди общей смуты и зависти вельмож было неправдоподобным, чтобы такая династия могла выйти из среды самого московского народа, то Польша возымела намерение положить конец раздорам и посадить династию Ваз на троне царей. Этот план, к которому призывали поляков сами московские бояре, открывал путь влиянию западной цивилизации на широкий север, прекращал дальнейшие кровопролитные войны между обоими государствами и должен был постепенно сблизить их между собой. Не все однако в Польше так понимали задачи польской политики по отношению к Москве. Значительная часть солдат видела в войне, единственно надежду на добычу, король же заботился главным образом о религиозной католической пропаганде, которую разжигали в нем иезуиты, пропаганде не политической, так как никакое правительство, хотя: бы и польское, установленное в Москве, не могло отречься от восточной церкви, составлявшей наиболее крепкую связь и силу этого государства.
Едва началась война, как уже наступила минута важного, богатого неисчислимыми последствиями решения. Когда король осадил Смоленск, Жолкевский во главе шеститысячного польского отряда разбил в 1610 году под Клушиным превышавшее его численностью войско Шуйского и поддерживавших его шведов, подошел без сопротивления к стенам Москвы, отогнал от них Димитрия Самозванца с Мариной и привлек на свою сторону поддерживавших их поляков. Тогда московские бояре собрались в так называемую «думу», род сейма, свергли ненавистного Шуйского с трона, выбрали на его место царем молодого Владислава, сына Сигизмунда III, и, призвав Жолкевского в Москву, составили с ним условия избрания. Новый царь должен был уважать греческую церковь и права бояр, ввести польский принцип «neminem captivabimus», доставить Москве союз с Польшей и победить Дмитрия Самозванца. Шуйских выдали Жолкевскому. Посольство московских бояр явилось в королевском лагере под Смоленском, прося себе в цари Владислава. Это была несомненно минута, решавшая судьбу Москвы, а вместе с ней и Польши. Сигизмунд безвозвратно пропустил ее. Условия, поставленные боярами, свобода греческой религии, показались ему неудобными для принятия, собственный сын в качестве московского царя не возбуждал в нем доверия в этом отношении. Таким образом, несмотря на заклинания Жолкевского, Сигизмунд отправил боярское посольство ни с чем и решил завоевать Смоленск, оружием покорить Москву, самому сесть на её троне и силой открыть в нее доступ католической пропаганде. Но только первая часть предприятия удалась королю. В 1611 году Сигизмунд действительно взял Смоленск, в Москве вспыхнула страшная домашняя война, обессилившая всякое сопротивление внешним врагам, но король не торопился. Только когда польские войска, недовольные затягиванием жалованья, начали составлять конфедерации и возвращаться в Польшу, король Сигизмунд в 1612 году, пренебрегая неприятелем, двинулся с небольшой армией на Москву и, когда наконец остановился под её стенами, не застал уже во власти поляков. Польский гарнизон в Креме, осажденный народом, который под предводительством Минина и Пожарного грозно восстал в защиту своей независимости, должен был капитулировать. Таким образом Сигизмунд, пропустивший единственную удобную минуту, должен был со стыдом возвратиться в Польшу, а на великом соборе в Москве в 1613 году провозгласили царем пятнадцатилетняго Михаила Романова, находившагося в родстве по женской линии с царем Иваном. В 1616 году новый царь осадил Смоленск. Тогда Сигизмунд отправил Владислава с сильным войском под предводительством гетмана Ходкевича за московской короной, но было уже поздно. Смоленск был защищен, поляки взяли в 1617 году Дорогобуж и Вязьму, но московский народ не обратил более своих взоров на Владислава, оскорбленный в своих религиозных чувствах, он воспользовался польским натиском только для того, чтобы примирить свои внутренние несогласия и поставить новую династию Романовых, которая, организуя страну заново, должна была возобновить политику Иванов и с такой же настойчивостью, но большей проницательностью направить ее на Польшу. Сперва Михаил Романов, побежденный Владиславом и видя его уже под стенами Москвы, позволил склонить себя в 1618 г. только к шестнадцатилетнему перемирию, на основании которого земли Северская, Черниговская и Смоленская остались за Польшей.
Тем временем Польша должна была обратить внимание в другую сторону, так как приближалась минута, когда ей пришлось заглянуть в глаза гиганту, перед которым дрожала тогда вся Европа, Турции. Война Польши с Турцией и теперь не имела непосредственной и неизбежной причины. Обе стороны немного могли выиграть в войне, не нарушали настолько интересов друг друга, чтобы прибегать к кровавой борьбе, и потому с незапамятных времен находились в примерном мире. Причины разрыва вышли извне. Первую подавали казаки, от которых Турция терпела не меньше, чем Польша от татар. Казацкий гетман Конашевич, энергичнее всех поддерживавший с своим войском Владислава в его походах на Москву, в 1615 году сжег два главные торговые турецкие города на Черном море — Трапезунд и Синоп. Долгое время турки терпеливо терпели казацкие набеги, жаловались Польше, требовали их усмирения, грозили войной, но война оттягивалась, так как Польша не щадила обещаний и во свою очередь указывала на татар и громко требовала удержания их хищнических загонов. Второй причиной неудовольствия между Турцией и Польшей сделалась Валахия, страна, населенная небольшим, но испорченным и диким народом, постоянно свергавшим своих господарей и приглашавшим своих соседей к вмешательству в его дела. Над ним по-очереди пользовались протекторатом Польша и Турция с видимым перевесом однако этой последней, польские паны совершали в эту страну самовольные, обыкновенно грустно кончавшиеся походы, как Стефан Потоцкий в 1612 году, Михаил Вишневецкий и Самуил Корецкий в 1616 г. Таким образом тратились лучшие силы, которые, заключенные в рамки дисциплины и эксплуатируемые государством, могли обеспечить Польше берега Черного моря. Во все это вмешалась Австрия, горячо желавшая впутать своего союзника Сигизмунда в войну с Турцией и по крайней мере временно обратить на Польшу турецкое могущество, всегда бывшее грозным для Габсбургов. Это ей вполне удалось. В Чехии вспыхнула именно тридцатилетняя война, в которой могуществу Габсбургов угрожали протестантские народы и государства, и Австрия могла потребовать от Сигизмунда помощи не для себя, но для католицизма. Заключивши уже в 1613 году с императором Матвеем наступательный и оборонительный союз, Сигизмунд и доставил ей эту помощь и тем отвлек от Австрии её величайших врагов, Турцию и Швецию. Сперва король согласился только на набор польских солдат под габсбургские знамена. Восемь тысяч храбрых польских авантюристов под предводительством Лисовского явилось на призыв императора и двинулось против Бетлен-Габора, седмиградского князя, который во главе венгерской оппозиции и под опекой Турции начал кровавую борьбу с императором. Это было со стороны Польши открытым нарушением последнего мира, заключенного с Турцией в 1617 г. в Яруге и обязывавшего Польшу к нейтралитету относительно княжества Седмиградского и Молдавии. Чаша недоразумений переполнилась, вспыхнула война и первой её жертвой пал великий гетман Станислав Жолкевский в кровавой битве под Цецорой в 1620 г. Небольшое гетманское войско, не поддержанное во время подкреплениями, окруженное массами турок и татар и смешавшееся в последнюю минуту при переправе через Днестр благодаря переполоху и отсутствию дисциплины в некоторых отрядах, легло на полях Цецоры геройскою смертью. Это было как бы вступлением к дальнейшей борьбе. В следующем году перед бесчисленными басурманскими толпами, с самим султаном Османом I во главе выступившими на завоевание Польши, на полях Хотина стало тридцать две тысячи польского войска под предводительством Карла Ходкевича с сорока тысячами казаков, над которыми начальствовал их славный атаман Конашевич Сагайдачный. Не будучи в состоянии устоять в чистом поле против численного перевеса неприятеля, поляки окопались в большом лагере и в течении сорока дней, отражая яростные нападения турок и делая на них постоянные вылазки, удерживались на поле битвы и наносили врагу значительный вред. Нельзя представить себе ничего великолепнее этих гигантских битв, в которых Польша у своей границы продиктовала непобедимой Турции, до сих пор, но не дальше! и принудила ее к возобновлению прежнего мира.
Из под Хотина однако польские войска должны были спешить сейчас же на север, в Лифляндию. Кирхгольмская победа, которой не воспользовались благодаря бунту Забржидовского, далеко не закончила войны со Швецией, которая еще два раза (в 1608 году и в 1617 году) возобновлялась среди московских и турецких войн и окончилась завоеванием нескольких крепостей шведами и отнятием их поляками. С обеих сторон вели ее лениво, поляки — по недостатку сил, занятых в других местах, шведы — по отсутствию большого интереса, руководимые только желанием удержать Сигизмунда от интриг в Швеции и принудить его к окончательному отречению от шведской короны. Теперь однако положение изменилось. В момент вспышки тридцатилетней войны на шведском троне сидел молодой и честолюбивый сын Карла IX, Густав Адольф, желавший как можно скорее вмешаться в эту войну для защиты северо-германских протестантов и строивший смелые планы о победе над Габсбургами и достижении императорской короны. Сигизмунд, союзник Габсбургов, титулованный шведским королем и постоянно думавший о возвращении утраченной короны, был для него грозным врагом, которого он должен был непременно устранить с дороги и принудить к отречению от титула и притязаний на шведский трон перед тем, как вмешаться в германские дела. Поэтому он собрал все свои силы и, пользуясь хотинской войной, в 1621 году напал на Лифляндию, завоевал Ригу и Динамюнде, вторгся в Курляндию, занял Митаву и, заключивши перемирие с гетманом Крыштофом Радзивиллом, предложил, как победитель, мир, лишь бы Сигизмунд отрекся от своих прав на шведскую корону. Но Сигизмунд, поддерживаемый в своих планах императором, для которого важно было занять Густава войной с Польшей и отвратить его от Германии, обольщаемый обещаниями на помощь испанского флота на Балтийском море, с еще большим упорством держался за свои права, гордо отверг мир и начал войну. Густав Адольф, согласившись с герцогом прусским, завоевал и занял королевскую Пруссию, за исключением Гданска и Торна. Втечение следующих лет гетман Конецпольский поразил его, правда, несколько раз, именно в 1627 г. под Гаммерштейном, а в 1628 г. под Тшцяной, но не смог окончательно вытеснить его из Пруссии. Выставленный Сигизмундом флот шведы уничтожили в 1628 г. и Густав Адольф, стоя в Пруссии, снова предложил мир, отдавая Польше Пруссию, Курляндию, Лифляндию и даже Эстонию. Под влиянием Франции, желавшей развязать руки Густаву и направить его против императора, начаты были переговоры о мире. Польский народ негодовал на такую бесполезную и вредную для интересов Польши войну и так же, как и шведы, желал заключения прочного мира, но Сигизмунд и теперь не хотел отступиться от своего титула и прав на корону и вместо того, чтобы принять почетный мир, едва согласился в 1627 году в Альтмарке на шестилетнее унизительное перемирие. Шведы удержали свои завоевания в Лифляндии и приморские города в Пруссии, Мальборг и Штурм были переданы в секвестр герцогу прусскому с обязательством возвратить их Швеции, еслибы в течении шестилетнего перемирия не был заключен постоянный мир. Речь Посполитая потеряла порты на Балтийском море: Пилаву, Эльбинг и Мемель, а данцигские таможенные пошлины должны были идти шведскому королю. Густав Адольф получил наконец свободу действий в Германии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.