Краткие царствования Альбрехта и Александра изобиловали богатыми последствиями для Польши, так как в течении их совершилось великое преобразование прежнего политического строя польского народа. Развиваясь не на угрюмом фоне схоластического знания, но в блеске «возрождения» Польша начинает собирать все свои силы, чтобы участвовать в борьбе за высшие стремления человечества. Центром такого стремления становится вновь возникший организм, общий («вальный») сейм королевства. Сейм слагался из трех факторов: короля, сената и представителей народа.
Король выступал здесь, окруженный своим советом, получавшим название сената. Это был
тот же самый съезд сановников, какой с давних времен созывали короли, только теперь сузившийся. От него отпали все низшие чиновники, остались только епископы, воеводы, каштеляны и канцлер, подканцлер, коронный и надворный маршалок и подскарбий. Сенат этот составлял приближенный совет короля и чаще всего так и назывался (Rada J. К. Mci), собирался он по каждому призыву короля, во время ли сейма или тогда, когда сейма не было, заседал под личным председательством короля и совещался о том, относительно чего король хотел узнать его мнение, будь это законодательство, внутреннее управление страны или ведение войны и дипломатических переговоров. Но мнение сената стесняло короля согласно закону 1505 г. только в тех вопросах, которые были предоставлены решению сейма.
Народ — шляхта выступал в сейме в лице своих представителей или уполномоченных, послов, выбранных на сеймиках и заседавших в особой посольской избе под председательством избранного мми посольского маршалка. Здесь постановлялись решения, которые однако лишь в том случае становились законом, если король, справившись с мнением сената, также соглашался на них. Это происходило на общих заседаниях сейма, на которые посольская изба приходила к королю, окруженному сенатом. На таких заседаниях король устами канцлера пли подканцлера, а в важных случаях и сам лично сообщал свою волю посольской избе, указывал ей дела, которые надлежало решить (так называемые предложения «propozycye») и затем выслушивал речь, которую от имени послов и с их совета произносил посольский маршалок или иной посол-оратор уполномоченный на это избою. В важнейших вопросах король приказывал сенаторам вотировать публично, т. е. обявлять свое мнение по порядку старшинства для сведения присутствующих послов. В сферу деятельности сейма входило только:
1) установление экстра-ординарных податей
2) изменение существующих законов.
Собирался сейм на короткое время обыкновенно ежегодно и притом зимой по призыву короля.
Не был ли санкционированный таким образом польский парламентаризм явлением преждевременным для этой поры, когда всем средневековым народам нужна была еще жесткая школа абсолютного правительства, гарантировавшего их внешнюю силу, приучавшаго к дисциплине и облегчавшего смелые и прогрессивные внутренние реформы? Несомненно. Но при всем том закон 1505 г. нельзя считать фактом исключительно отрицательным. В нем заключалась прежде всего та выгода что он давал королю противовес для испорченного анархического можновладства в шляхте, элементе еще не изжившемся и свежем, который должен был поддерживать и действительно поддерживал короля, так как не мог и не умел выступать в самостоятельной роли и только от короля мог ожидать защиты и поддержки своих жизненных интересов. Сверх того закон 1505 г., слишком лаконичный и не ясно формулированный, давал королю возможность обращать его в свою пользу и увеличивать с помощью шляхты свою власть, для энергических же королей, если они действительно замышляли абсолютное правление, он вовсе не был неустранимым препятствием, даже при антагонизме шляхты, духовенства и можновладства. Каким могущественным средством могло сделаться в руках короля право обяснения и дополнения существующих законов, так как король не мог только изменять законов без сейма!
Не в этом однако, не в новой форме правительства заключался решительный переход из средних веков в новое время. Одновременно происходили изменения гораздо более важные.
Закон «nihil nive», ставя сейм над множеством частных сеймиков, был тяжелым ударом для господствовавшей до тех пор отдельности земель и воеводств. Из слабо связанной федерации мелких государств Польша становилась одним цельным государством. Это еще не касалось Пруссии и Литвы, но мы уже видели, что могущественное централизационное движение сообщилось и Литве, вырвало ее из прежней обособленности и неразрывно соединило с короной. Создалась наиболее прекрасная идея новой Польши: идея унии не только династической, как в средних веках, но народной.
Слабою стороноq сейма было несомненно то, что на нем, именно в посольской избе, не имели своих представителей ни духовенство, ни мещанство (за исключением Кракова), что шляхта исключительно завладела посольской избой. Вследствие этого шляхта не могла однако ограничиваться защитой своих сословных интересов и привилегий, но должна была на сейме заботиться о дедах всего народа и государства. Если же мы вспомним, что в средневековом польском государстве отношение короля к сословиям определено было привилегиями, которых король не мог изменять по своей воде, что король не мог требовать податей и мешаться во внутренния дела какого бы то ни было сословия, то должны будем признать, что «сейм» не только легально не ограничил прежней королевской власти, но напротив увеличил ее, давая возможность производить всякие, даже самые коренные, изменения в общественном и политическом строе. Перед сеймом, перед согласной волей короля, сената и послов, представлявших весь народ, ни одно сословие, ни одна единичная личность не могли защищаться привилегиями, сейм имел право нарушить и изменить всякую привидегию и всякий закон, сейм постановлял подати, которым должен был подчиняться каждый, независимо от тех льгот, каких он добился перед этим. Благодаря этому прекращалась прежняя обособленность сословий в податном и законодательном отношениях и начало вырабатываться понятие государственного гражданства, так как с этих пор сейм и государство должны были давать высшую опеку и помощь всякому гражданину, независимо от того, был ли он духовным, мещанином иди шляхтичем.
Итак польское государство перестало быть средневековым (родовым), а делалось государством новым (так назыв. правовым) и на этой новой основе должно было развиваться в новом периоде своей жизни.
Организация этого государства могла еще быть незаконченной (в западной Европе это дело совершила только французская революция), в нем могло еще удержаться много средневековых остатков, так как в истории ничто не делается с одного раза, но все внутренние и внешние условия изменплпсь до такой степени, что только новое государство могло обеспечить Польше существование и развитие, но народ, или по крайней мере, политически образованные его классы впитали уже в себя сознание, что они могут и должны энергически работать только на измененном основании. С иной точки зрения оценивали уже тогда и оцениваем теперь мы всякое проявление общественной жизни. То, что могло годиться в XV веке, что согласовалось с тогдашними условиями, что могло считаться легальною защитой сословных прав и интересов, в XVI веке представляется уже преступлением против отечества, политическим заблуждением, проявлением анархии. В виду этой-то радикально изменившейся точки зрения мы начинаем новый период в истории Польши с начала XVI века. От быстрого окончания новой организации зависело теперь несомненно все. Реформу в этом направлении и начали сеймы уже в первое десятилетие своего существования.
На сейме 1504 г. Александр определил подробнее обязанности своих чиновников и сферу их действий, особенно королевских министров, так называемых великих коронных и надворных сановников и их взаимные отношения. Коронный, а при отсутствии его надворный, маршалок заведывал всем королевским двором, предводительствовал придворным отрядом, родом гвардии, и в знак уважения к особе короля отправлял в том месте, где находился король, уголовную юрисдикцию с немедленным исполнением. Коронный, или заменяющий его надворный, подскарбий с приданной к нему контрольной коммиссией заведывал королевскими имениями, чаще получавшими теперь название коронных, собирал все постоянные доходы и установленные сеймом экстраординарные налоги и удовлетворял из них нужды короля и государства. Наконец королевская канцелярия, во главе которой стоял коронный канцлер, и с ним подканцлер, главный секретарь и множество нисших чиновников, вела всю администрацию и дипломатическия сношения. Ей принадлежали и заботы о войске, пока Сигизмунд и не установил гетманов и не поручил им этого дела.
Но важнейшей, решительной реформой была та, которая под девизом «финансы и войско» появляется уже в конце ХV века и, как вопрос первостепенной важности, не сходит со сцены вплоть до падения Речи Посполитой. Большой шаг вперед в этом отношении сделали Альбрехт и Александр в сеймовых постановлениях, налагавших подати так называемых универсалах поборовых. Ян Альбрехт установил два рода податей:
1) «генеральная циза», так называли подать, взимавшуюся с купли и продажи самых разнообразных произведений и товаров: хлеба, сыра, перцу, льну, конопли, пива, меду, вина, соли, свинцу, сукна, шелковых тканей, шкур, мехов, рыбы, смолы, золы, скота, лошадей и т. п., смотря по количеству и стоимости предмета.
2) Личная подать (поголовная). Владелец имения с каждой деревне платил по гривне, семья его и все обитатели деревни — по грошу с головы. В городах платилось два гроша с гривны по оценке имущества, а с остальных жителей — по грошу с головы, евреи платили по золотому, и по двенадцать грошей с каждого члена семьи или прислуги. Мельники, пивовары, владельцы соловарен, овцеводы и ростовщики платили особо.
Подробнее распределил эти подати Александр:
1) «лановая», уплачивавшаяся в известном, каждый раз определявшемся размере с каждого обработанного лана земли, ее платили крестьяне, независимо от того, сидели они на королевских, церковных или шляхетских землях, таким образом были уничтожены привилегии, которыми раньше пользовались церковные имения, и равным образом обложены были податью и королевские имения, принцип, который удержался уже до конца Речи Посполитой. Господских земель, обработывавшихся при помощи челяди или путем крестьянских работ, эта подать не касалась, но в то время их было еще немного, причиной же такого освобождения была наложенная на шляхту военная служба. Мелкая шляхта, не имевшая кметей, солтысы, мельники, корчмари и пивовары облагались податью с лана земли, мельничного постава, котла и т. п.
2) «Шос» налагался на мещан по оценке их движимаго и недвижимаго имущества.
3) «Чиншевую» подать платили все, получавшие какие бы то ни было чинши, будь это оброки с крестьян, поселенных в имениях, проценты с капиталов или доходы с церковных бенефиций. Этой подати подлежали преимущественно король, духовенство и шляхта.
4) «Чоповое», платившееся с горячих напитков, т. е. пива, меда и вина, так как водка только с половины XVI века вошла в употребление и подверглась обложению. Платили чоповое как от производства, так и от продажи.
5) Ввозные и вывозные пошлины, при взимании которых также уничтожены были все льготы.
Все эти подати взаимно пополняли друг друга и составляли систему для того времени совсем не плохую, раскладывавшую тяжесть податей на всех жителей края без исключения. Отрицательной стороной этой системы было то обстоятельство, что при ней подати налагались на один раз, имели экстраординарный характер, а обыкновенно король и государство оставались при доходах с коронных имений, которых ни в каком случае не могло быть достаточно. Добрый пример был однако дан и теперь все заключалось в том, чтобы удержать в силе уничтожение податных привилегий, все чаще проводить через сеймы подати и понемногу придать им характер постоянных. От этого зависела, в этом вопросе заключалась вся будущность Речи Посполитой.
Король выступал здесь, окруженный своим советом, получавшим название сената. Это был
тот же самый съезд сановников, какой с давних времен созывали короли, только теперь сузившийся. От него отпали все низшие чиновники, остались только епископы, воеводы, каштеляны и канцлер, подканцлер, коронный и надворный маршалок и подскарбий. Сенат этот составлял приближенный совет короля и чаще всего так и назывался (Rada J. К. Mci), собирался он по каждому призыву короля, во время ли сейма или тогда, когда сейма не было, заседал под личным председательством короля и совещался о том, относительно чего король хотел узнать его мнение, будь это законодательство, внутреннее управление страны или ведение войны и дипломатических переговоров. Но мнение сената стесняло короля согласно закону 1505 г. только в тех вопросах, которые были предоставлены решению сейма.
Народ — шляхта выступал в сейме в лице своих представителей или уполномоченных, послов, выбранных на сеймиках и заседавших в особой посольской избе под председательством избранного мми посольского маршалка. Здесь постановлялись решения, которые однако лишь в том случае становились законом, если король, справившись с мнением сената, также соглашался на них. Это происходило на общих заседаниях сейма, на которые посольская изба приходила к королю, окруженному сенатом. На таких заседаниях король устами канцлера пли подканцлера, а в важных случаях и сам лично сообщал свою волю посольской избе, указывал ей дела, которые надлежало решить (так называемые предложения «propozycye») и затем выслушивал речь, которую от имени послов и с их совета произносил посольский маршалок или иной посол-оратор уполномоченный на это избою. В важнейших вопросах король приказывал сенаторам вотировать публично, т. е. обявлять свое мнение по порядку старшинства для сведения присутствующих послов. В сферу деятельности сейма входило только:
1) установление экстра-ординарных податей
2) изменение существующих законов.
Собирался сейм на короткое время обыкновенно ежегодно и притом зимой по призыву короля.
Не был ли санкционированный таким образом польский парламентаризм явлением преждевременным для этой поры, когда всем средневековым народам нужна была еще жесткая школа абсолютного правительства, гарантировавшего их внешнюю силу, приучавшаго к дисциплине и облегчавшего смелые и прогрессивные внутренние реформы? Несомненно. Но при всем том закон 1505 г. нельзя считать фактом исключительно отрицательным. В нем заключалась прежде всего та выгода что он давал королю противовес для испорченного анархического можновладства в шляхте, элементе еще не изжившемся и свежем, который должен был поддерживать и действительно поддерживал короля, так как не мог и не умел выступать в самостоятельной роли и только от короля мог ожидать защиты и поддержки своих жизненных интересов. Сверх того закон 1505 г., слишком лаконичный и не ясно формулированный, давал королю возможность обращать его в свою пользу и увеличивать с помощью шляхты свою власть, для энергических же королей, если они действительно замышляли абсолютное правление, он вовсе не был неустранимым препятствием, даже при антагонизме шляхты, духовенства и можновладства. Каким могущественным средством могло сделаться в руках короля право обяснения и дополнения существующих законов, так как король не мог только изменять законов без сейма!
Не в этом однако, не в новой форме правительства заключался решительный переход из средних веков в новое время. Одновременно происходили изменения гораздо более важные.
Закон «nihil nive», ставя сейм над множеством частных сеймиков, был тяжелым ударом для господствовавшей до тех пор отдельности земель и воеводств. Из слабо связанной федерации мелких государств Польша становилась одним цельным государством. Это еще не касалось Пруссии и Литвы, но мы уже видели, что могущественное централизационное движение сообщилось и Литве, вырвало ее из прежней обособленности и неразрывно соединило с короной. Создалась наиболее прекрасная идея новой Польши: идея унии не только династической, как в средних веках, но народной.
Слабою стороноq сейма было несомненно то, что на нем, именно в посольской избе, не имели своих представителей ни духовенство, ни мещанство (за исключением Кракова), что шляхта исключительно завладела посольской избой. Вследствие этого шляхта не могла однако ограничиваться защитой своих сословных интересов и привилегий, но должна была на сейме заботиться о дедах всего народа и государства. Если же мы вспомним, что в средневековом польском государстве отношение короля к сословиям определено было привилегиями, которых король не мог изменять по своей воде, что король не мог требовать податей и мешаться во внутренния дела какого бы то ни было сословия, то должны будем признать, что «сейм» не только легально не ограничил прежней королевской власти, но напротив увеличил ее, давая возможность производить всякие, даже самые коренные, изменения в общественном и политическом строе. Перед сеймом, перед согласной волей короля, сената и послов, представлявших весь народ, ни одно сословие, ни одна единичная личность не могли защищаться привилегиями, сейм имел право нарушить и изменить всякую привидегию и всякий закон, сейм постановлял подати, которым должен был подчиняться каждый, независимо от тех льгот, каких он добился перед этим. Благодаря этому прекращалась прежняя обособленность сословий в податном и законодательном отношениях и начало вырабатываться понятие государственного гражданства, так как с этих пор сейм и государство должны были давать высшую опеку и помощь всякому гражданину, независимо от того, был ли он духовным, мещанином иди шляхтичем.
Итак польское государство перестало быть средневековым (родовым), а делалось государством новым (так назыв. правовым) и на этой новой основе должно было развиваться в новом периоде своей жизни.
Организация этого государства могла еще быть незаконченной (в западной Европе это дело совершила только французская революция), в нем могло еще удержаться много средневековых остатков, так как в истории ничто не делается с одного раза, но все внутренние и внешние условия изменплпсь до такой степени, что только новое государство могло обеспечить Польше существование и развитие, но народ, или по крайней мере, политически образованные его классы впитали уже в себя сознание, что они могут и должны энергически работать только на измененном основании. С иной точки зрения оценивали уже тогда и оцениваем теперь мы всякое проявление общественной жизни. То, что могло годиться в XV веке, что согласовалось с тогдашними условиями, что могло считаться легальною защитой сословных прав и интересов, в XVI веке представляется уже преступлением против отечества, политическим заблуждением, проявлением анархии. В виду этой-то радикально изменившейся точки зрения мы начинаем новый период в истории Польши с начала XVI века. От быстрого окончания новой организации зависело теперь несомненно все. Реформу в этом направлении и начали сеймы уже в первое десятилетие своего существования.
На сейме 1504 г. Александр определил подробнее обязанности своих чиновников и сферу их действий, особенно королевских министров, так называемых великих коронных и надворных сановников и их взаимные отношения. Коронный, а при отсутствии его надворный, маршалок заведывал всем королевским двором, предводительствовал придворным отрядом, родом гвардии, и в знак уважения к особе короля отправлял в том месте, где находился король, уголовную юрисдикцию с немедленным исполнением. Коронный, или заменяющий его надворный, подскарбий с приданной к нему контрольной коммиссией заведывал королевскими имениями, чаще получавшими теперь название коронных, собирал все постоянные доходы и установленные сеймом экстраординарные налоги и удовлетворял из них нужды короля и государства. Наконец королевская канцелярия, во главе которой стоял коронный канцлер, и с ним подканцлер, главный секретарь и множество нисших чиновников, вела всю администрацию и дипломатическия сношения. Ей принадлежали и заботы о войске, пока Сигизмунд и не установил гетманов и не поручил им этого дела.
Но важнейшей, решительной реформой была та, которая под девизом «финансы и войско» появляется уже в конце ХV века и, как вопрос первостепенной важности, не сходит со сцены вплоть до падения Речи Посполитой. Большой шаг вперед в этом отношении сделали Альбрехт и Александр в сеймовых постановлениях, налагавших подати так называемых универсалах поборовых. Ян Альбрехт установил два рода податей:
1) «генеральная циза», так называли подать, взимавшуюся с купли и продажи самых разнообразных произведений и товаров: хлеба, сыра, перцу, льну, конопли, пива, меду, вина, соли, свинцу, сукна, шелковых тканей, шкур, мехов, рыбы, смолы, золы, скота, лошадей и т. п., смотря по количеству и стоимости предмета.
2) Личная подать (поголовная). Владелец имения с каждой деревне платил по гривне, семья его и все обитатели деревни — по грошу с головы. В городах платилось два гроша с гривны по оценке имущества, а с остальных жителей — по грошу с головы, евреи платили по золотому, и по двенадцать грошей с каждого члена семьи или прислуги. Мельники, пивовары, владельцы соловарен, овцеводы и ростовщики платили особо.
Подробнее распределил эти подати Александр:
1) «лановая», уплачивавшаяся в известном, каждый раз определявшемся размере с каждого обработанного лана земли, ее платили крестьяне, независимо от того, сидели они на королевских, церковных или шляхетских землях, таким образом были уничтожены привилегии, которыми раньше пользовались церковные имения, и равным образом обложены были податью и королевские имения, принцип, который удержался уже до конца Речи Посполитой. Господских земель, обработывавшихся при помощи челяди или путем крестьянских работ, эта подать не касалась, но в то время их было еще немного, причиной же такого освобождения была наложенная на шляхту военная служба. Мелкая шляхта, не имевшая кметей, солтысы, мельники, корчмари и пивовары облагались податью с лана земли, мельничного постава, котла и т. п.
2) «Шос» налагался на мещан по оценке их движимаго и недвижимаго имущества.
3) «Чиншевую» подать платили все, получавшие какие бы то ни было чинши, будь это оброки с крестьян, поселенных в имениях, проценты с капиталов или доходы с церковных бенефиций. Этой подати подлежали преимущественно король, духовенство и шляхта.
4) «Чоповое», платившееся с горячих напитков, т. е. пива, меда и вина, так как водка только с половины XVI века вошла в употребление и подверглась обложению. Платили чоповое как от производства, так и от продажи.
5) Ввозные и вывозные пошлины, при взимании которых также уничтожены были все льготы.
Все эти подати взаимно пополняли друг друга и составляли систему для того времени совсем не плохую, раскладывавшую тяжесть податей на всех жителей края без исключения. Отрицательной стороной этой системы было то обстоятельство, что при ней подати налагались на один раз, имели экстраординарный характер, а обыкновенно король и государство оставались при доходах с коронных имений, которых ни в каком случае не могло быть достаточно. Добрый пример был однако дан и теперь все заключалось в том, чтобы удержать в силе уничтожение податных привилегий, все чаще проводить через сеймы подати и понемногу придать им характер постоянных. От этого зависела, в этом вопросе заключалась вся будущность Речи Посполитой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.