Можно представить себе, каким бешенством закипели Тевтоны при известии о великой цивилизаторской миссии, которую поляки исполняли в Литве. В одну минуту орден утратил добычу, которая непременно должна была попасть в его руки, лишался своей задачи: обращения неверных, терял основу своего существования. Уступить добровольно более счастливому сопернику, Польше — этого не позволяла гордость ордена, а потом и борьба за перевес и существование. Тевтоны умели воспользоваться элементами, неприязненными Польше, и двинуть их на нее, они начали возмущать русский элемент в Литве и раздувать раздоры между многочисленными родственниками Ягеллы. По их наущениям Андрей
Вингольд, князь полоцкий, и Святослав, князь смоленский, в 1386 г. стали во главе русского элемента, бросились на Литву и проиграли свое дело в битве под Мстиславлем. Самый мужественный из всех князей, двоюродный брат Ягеллы, гордый сын великого Кейстута, Витовт, оскорбленный тем, что наместничество на Литве было отдано не ему, а брату Ягеллы, неспособному Скиргелле, перешел на сторону Тевтонов, но двукратные походы магистров Энгельгардта Рабе и Конрада Валленрода на литовские земли, защищаемые теперь не только Литовцами, но также и храбрыми дружинами поляков, окончились позорным поражением. Витовт, снова разорвав бесчестивший его союз, в 1392 году примирился с Ягеллой и сел на великокняжеском троне.
Поляки показали, что они способны не только окрестить и цивилизовать Литву, но и защищать ее. То же самое должно было сделать и по отношению к Руси, над которой до сих пор еще тяготело страшное могущество татар. Польские паны, нашедшие такого вождя, как Витовт, помогли ему выгнать удельных князей и соединить в одних руках все литовско-русские земли Ольгердова государства и совершили смелый поход в земли Золотой Кипчакской орды. В 1399 году произошла кровопролитная битва при Ворскле. Хан Эдигей остался в нед победителем, цвет польского рыцарства, со Спытком Мельштынским во главе, погиб. Витовт едва успел спастись бегством, и для Польши были потеряны берега Черного моря. В течении трехсот лет суждено было татарским полчищам опустошать плодоносные пространства южной Руси, но татары, раз померившись на своей собственной земле с польско-литовским оружием, узнали, с кем имеют дело, ограничивались разбойничьими набегами, и с тех пор всегда избегали решительного столкновения с новой силой, не смея мечтать о расширении своего господства на запад.
Самый надежный оплот против татар поляки создали себе из Червонной Руси, которую в 1377 году отобрали у Венгрии. Дело взяла на себя Ядвига, чтобы не было сомнения, что Польша, а не Литва, берет Червонную Русь. Здесь Ягелло разделил огромные пространства между Мельштынскими, Горайскими, Курозвенцкими, Тарлами и Кмитами, а эти вельможные роды, направив капитал и рабочие силы в опустошенный край, сумели хозяйствовать в нем, вооружить его укрепленными замками и с Яськом Тенчинским, русским наместником, во главе самостоятельно защищать его от варварских нападений. Здесь, на Руси, Земовит мазовецкий получил Бельзскую землю в награду за признание Ягеллы, между тем как Владислав опольский, посаженный в Куявии Людовиком венгерским, за неприязнь к Ягелле лишился своего удела.
Мирным завоеванием Литвы и Руси Польша была обязана тому, что Казимир Великий мудро сберегал и укреплял её силы, а соединению этих трех народов в одно громадное государство она обязана была своим тогдашним перевесом в Европе. Уже не только Тевтоны смотрели на нее со страхом, но также и оба короля люксембургской династии, Вацлав чешский и Сигизмунд венгерский. Они не пользовались доверием у собственных подданных, и народная партия в Чехии и Венгрии смотрели на Ягеллу, как на короля, у которого они найдут во всяком случае более действительное покровительство. Неуверенные в собственных подданных, Сигизмунд и Влацлав не осмеливались поэтому вступить в явный союз с Тевтонами на погибель Польше, напротив того, они в конце XIV века заключили с Ягеллой торжественный мир и, притворяясь, будто питают к нему сердечное расположение, выступили в роли посредников в польско - тевтонском вопросе. Играя комедию по отношению к ордену, они брали от него крупные суммы, обещались выступить с войсками против Польши, а на самом деле старались прежде всего о том, чтобы обе эти могучие силы как можно более ослабились от взаимных столкновений. Не имел также никакого значения мир, заключенный в 1404 г., по которому орден за выкуп уступил Польше Добржинскую землю.
Это было только предзнаменованием окончательной борьбы, к которой с напряжением всех своих сил готовились и Польша и Тевтонский орден. Немедленно в следующем году начались раздоры, Витовт отнял захваченную орденом Жмудь, и в Польше оставили мирную политику, представительницей которой была некогда Ядвига, а по её смерти — Петр Выш, епископ краковский. Стоявший во главе сторонников войны, Войцех Ястржембец, епископ познанский, находившийся в тесных отношениях с Витовтом, одержал верх в королевском совете, и 15 июля 1410 г. на полях Грюнвальдена стали друг против друга войска, каких не видела средневековая история ни перед тем, ни потом. Ни одно из тогдашних европейских государств не было в состоянии вступить в борьбу, имея такую вооруженную силу, потому что центробежный феодализм ослаблял их военную организацию. Короли зависели от доброй воли своих могущественных вассалов, никогда не имели денег, и если и добивались наконец рыцарских дружин от своих ленников и таким образом собирали войска, то эти войска ни по своей численности, ни по дисциплине не могли пригодиться для выполнения какой-либо более или менее значительной задачи. Только Польша и Тевтонский орден составляли исключение из этого общего правила. Оба эти государства не знали феодализма и, готовясь в течение ста лет к смертельному бою, организовались так, чтобы в данный момент поставить на карту все свои силы. И организация обоих государств представляла большое сходство. Самоуправление, которым пользовались в Польше отдельные земли и города, ввели также и Тевтоны в своей стороне, через то обеспечивая ей материальное благосостояние, а себе — неисчерпаемый источник доходов. С громадными имениями польского короля, отлично управлявшимися, соперничали казна и имения ордена. Гродские старосты, всецело зависевшие от польского короля, это — как бы орденские командоры, подчиненные великому магистру. А сам великий магистр (выборный) с своим капитулом не соответствовал ли польскому королю с окружавшим последнего можновладством? Нужен был только приказ таких монархов, чтобы оторвать оба государства от мира, уже давно сделавшегося невыносимым для них, чтобы в один момент двинуть в бой громадные и дисциплинированные войска, на жалованье, вооружение и содержание в походе которых имелись нужные средства.
На полях Грюнвальдена должен был решиться великий спор между миром германским, который был организован Тевтонским орденом, и миром славянским, в котором Польша занимала первое место. Сам великий магистр, Ульрих Юнгинген, предводительствовал войсками ордена и великолепным рыцарством, которое стеклось на помощь ему со всего Запада. Но также и под знамя Ягеллы, вместе с шляхетскими отрядами, собрались воинственные польские рыцари, которые за пределами Польши, при иностранных дворах и на дальних ратных полях выказывали закаленное мужество, стали тут и чешские подкрепления под предводительством прославившегося впоследствии Жижки, стали литовцы, подкреплявшие их татары и богатырский Витовт. Когда Ягелло с благоговением воссылал молитвы к небу, литовское войско сошлось с Тевтонами и попятилось назад, польские хоругви бросаются в бой, снова закипает битва, склоняется то на ту, то на другую сторону и затягивается. Семнадцать свежих отборных тевтонских отрядов, кажется, уже решают сражение в пользу ордена, как в эту минуту польские резервы, вместо того чтобы защищать короля, находившегося в крайней опасности, бросаются с бешеным натиском в самую середину битвы и все сокрушают перед собой. 40000 Тевтонов осталось на поле сражения, в числе их великий магистр и старейшины ордена, столько же было взято в плен.
Увы! Поляки не умели воспользоваться победой как следует, они дозволили ордену очнуться от поражения, привлечь к себе подкрепления, отчаянно защищать Мальборг и продолжать войну. В 1411 г. был заключен торунский мир, только обеспечивавший Польше Добржинскую землю и Литве Жмудь.
Первым делом, которое своим началом обязано победе под Грюнвальденом, было обращение языческой до сих пор Жмуди, освобожденной от тевтонского ига. Жмудь по отношению к Литве занимала то же самое положение, какое Мазовия занимала по отношению к Польше. Русское влияние и феодализм не проникли в нее, воинственное население пользовалось свободой, в ней было много старинной, но мелкой шляхты, княжеская власть носила патриархальный характер. Распространив христианство и основав в 1413 г. епископию в Медниках, поляки сохранили за жмудинами их давние учреждения и законы и во главе провинции поставили старосту, представлявшаго особу князя.
Однако это были мелкие приобретения в сравнения с одержанною победою, нужно было искать более значительных выгод в чем-либо другом. В грюнвальденской битве орден утратил свое неизмеримое обаяние, ибо обнаружилось, что его можно победить, в грюнвальдской битве рухнула та великая моральная сила, доселе поддерживавшая орден и всю его внутреннюю организацию. Между орденской братьею начались раздоры и мятежи, от которых преемник Юнгингена, великий магистр Генрих фон-Плауен, мужественный защитник Мальборга, должен был скрываться при дворе Владислава Ягеллы, начались ужасные притеснения, которые отталкивали от ордена даже немецкое население, жившее в его землях. Между тем польская и литовская кровь, пролитая на полях Грюнвальда, принесла обильную жатву. В 1385 году только великий князь Ягелло с своими братьями соединил Литву с Польшей, теперь, по прошествии двадцати пяти лет от освобождения литовских бояр, из них образовалось сильное, самодеятельное, дозревшее до политической жизни можновладческое сословие, которое стремилось подтвердить и расширить династическую унию и через то вполне сравняться с польскими панами и возвысить свое положение. В 1413 г. на съезде в Городле состоялась вторая, можновладческая уния. Был провозглашен принцип полного уравнения литовских бояр-католиков с польскими панами, которые допустили их до своих гербов и таким образом вступили с ними в самые тесные, братские связи. В собственной Литве, в Вильне и Троках были учреждены воеводства и каштелянства, этим путем распространялись в Литве политические учреждения Польши, и постепенно создавались основы взаимного сближения обеих стран в общественном и политическом отношениях. С целью однообразного ведения государственных дел было решено собирать общие садовнические, можновладческие сеймы в Люблине или Парчове. Но самым важным пунктом унии было постановление, что по смерти Ягеллы и Витовта ни в Литве великий князь без согласия поляков, ни в Польше король без согласия литовцев не займет престола.
Итак, призвание на трон Ягеллы избавило Польшу от гибели, угрожавшей ей со стороны Тевтонов, создало из Польши могучую силу, около которой стала вращаться политика всех соседних государств, и сделало возможным для неё исполнение великой миссии, которую уже Казимир Великий указал ей: цивилизации Востока.
Вингольд, князь полоцкий, и Святослав, князь смоленский, в 1386 г. стали во главе русского элемента, бросились на Литву и проиграли свое дело в битве под Мстиславлем. Самый мужественный из всех князей, двоюродный брат Ягеллы, гордый сын великого Кейстута, Витовт, оскорбленный тем, что наместничество на Литве было отдано не ему, а брату Ягеллы, неспособному Скиргелле, перешел на сторону Тевтонов, но двукратные походы магистров Энгельгардта Рабе и Конрада Валленрода на литовские земли, защищаемые теперь не только Литовцами, но также и храбрыми дружинами поляков, окончились позорным поражением. Витовт, снова разорвав бесчестивший его союз, в 1392 году примирился с Ягеллой и сел на великокняжеском троне.
Поляки показали, что они способны не только окрестить и цивилизовать Литву, но и защищать ее. То же самое должно было сделать и по отношению к Руси, над которой до сих пор еще тяготело страшное могущество татар. Польские паны, нашедшие такого вождя, как Витовт, помогли ему выгнать удельных князей и соединить в одних руках все литовско-русские земли Ольгердова государства и совершили смелый поход в земли Золотой Кипчакской орды. В 1399 году произошла кровопролитная битва при Ворскле. Хан Эдигей остался в нед победителем, цвет польского рыцарства, со Спытком Мельштынским во главе, погиб. Витовт едва успел спастись бегством, и для Польши были потеряны берега Черного моря. В течении трехсот лет суждено было татарским полчищам опустошать плодоносные пространства южной Руси, но татары, раз померившись на своей собственной земле с польско-литовским оружием, узнали, с кем имеют дело, ограничивались разбойничьими набегами, и с тех пор всегда избегали решительного столкновения с новой силой, не смея мечтать о расширении своего господства на запад.
Самый надежный оплот против татар поляки создали себе из Червонной Руси, которую в 1377 году отобрали у Венгрии. Дело взяла на себя Ядвига, чтобы не было сомнения, что Польша, а не Литва, берет Червонную Русь. Здесь Ягелло разделил огромные пространства между Мельштынскими, Горайскими, Курозвенцкими, Тарлами и Кмитами, а эти вельможные роды, направив капитал и рабочие силы в опустошенный край, сумели хозяйствовать в нем, вооружить его укрепленными замками и с Яськом Тенчинским, русским наместником, во главе самостоятельно защищать его от варварских нападений. Здесь, на Руси, Земовит мазовецкий получил Бельзскую землю в награду за признание Ягеллы, между тем как Владислав опольский, посаженный в Куявии Людовиком венгерским, за неприязнь к Ягелле лишился своего удела.
Мирным завоеванием Литвы и Руси Польша была обязана тому, что Казимир Великий мудро сберегал и укреплял её силы, а соединению этих трех народов в одно громадное государство она обязана была своим тогдашним перевесом в Европе. Уже не только Тевтоны смотрели на нее со страхом, но также и оба короля люксембургской династии, Вацлав чешский и Сигизмунд венгерский. Они не пользовались доверием у собственных подданных, и народная партия в Чехии и Венгрии смотрели на Ягеллу, как на короля, у которого они найдут во всяком случае более действительное покровительство. Неуверенные в собственных подданных, Сигизмунд и Влацлав не осмеливались поэтому вступить в явный союз с Тевтонами на погибель Польше, напротив того, они в конце XIV века заключили с Ягеллой торжественный мир и, притворяясь, будто питают к нему сердечное расположение, выступили в роли посредников в польско - тевтонском вопросе. Играя комедию по отношению к ордену, они брали от него крупные суммы, обещались выступить с войсками против Польши, а на самом деле старались прежде всего о том, чтобы обе эти могучие силы как можно более ослабились от взаимных столкновений. Не имел также никакого значения мир, заключенный в 1404 г., по которому орден за выкуп уступил Польше Добржинскую землю.
Это было только предзнаменованием окончательной борьбы, к которой с напряжением всех своих сил готовились и Польша и Тевтонский орден. Немедленно в следующем году начались раздоры, Витовт отнял захваченную орденом Жмудь, и в Польше оставили мирную политику, представительницей которой была некогда Ядвига, а по её смерти — Петр Выш, епископ краковский. Стоявший во главе сторонников войны, Войцех Ястржембец, епископ познанский, находившийся в тесных отношениях с Витовтом, одержал верх в королевском совете, и 15 июля 1410 г. на полях Грюнвальдена стали друг против друга войска, каких не видела средневековая история ни перед тем, ни потом. Ни одно из тогдашних европейских государств не было в состоянии вступить в борьбу, имея такую вооруженную силу, потому что центробежный феодализм ослаблял их военную организацию. Короли зависели от доброй воли своих могущественных вассалов, никогда не имели денег, и если и добивались наконец рыцарских дружин от своих ленников и таким образом собирали войска, то эти войска ни по своей численности, ни по дисциплине не могли пригодиться для выполнения какой-либо более или менее значительной задачи. Только Польша и Тевтонский орден составляли исключение из этого общего правила. Оба эти государства не знали феодализма и, готовясь в течение ста лет к смертельному бою, организовались так, чтобы в данный момент поставить на карту все свои силы. И организация обоих государств представляла большое сходство. Самоуправление, которым пользовались в Польше отдельные земли и города, ввели также и Тевтоны в своей стороне, через то обеспечивая ей материальное благосостояние, а себе — неисчерпаемый источник доходов. С громадными имениями польского короля, отлично управлявшимися, соперничали казна и имения ордена. Гродские старосты, всецело зависевшие от польского короля, это — как бы орденские командоры, подчиненные великому магистру. А сам великий магистр (выборный) с своим капитулом не соответствовал ли польскому королю с окружавшим последнего можновладством? Нужен был только приказ таких монархов, чтобы оторвать оба государства от мира, уже давно сделавшегося невыносимым для них, чтобы в один момент двинуть в бой громадные и дисциплинированные войска, на жалованье, вооружение и содержание в походе которых имелись нужные средства.
На полях Грюнвальдена должен был решиться великий спор между миром германским, который был организован Тевтонским орденом, и миром славянским, в котором Польша занимала первое место. Сам великий магистр, Ульрих Юнгинген, предводительствовал войсками ордена и великолепным рыцарством, которое стеклось на помощь ему со всего Запада. Но также и под знамя Ягеллы, вместе с шляхетскими отрядами, собрались воинственные польские рыцари, которые за пределами Польши, при иностранных дворах и на дальних ратных полях выказывали закаленное мужество, стали тут и чешские подкрепления под предводительством прославившегося впоследствии Жижки, стали литовцы, подкреплявшие их татары и богатырский Витовт. Когда Ягелло с благоговением воссылал молитвы к небу, литовское войско сошлось с Тевтонами и попятилось назад, польские хоругви бросаются в бой, снова закипает битва, склоняется то на ту, то на другую сторону и затягивается. Семнадцать свежих отборных тевтонских отрядов, кажется, уже решают сражение в пользу ордена, как в эту минуту польские резервы, вместо того чтобы защищать короля, находившегося в крайней опасности, бросаются с бешеным натиском в самую середину битвы и все сокрушают перед собой. 40000 Тевтонов осталось на поле сражения, в числе их великий магистр и старейшины ордена, столько же было взято в плен.
Увы! Поляки не умели воспользоваться победой как следует, они дозволили ордену очнуться от поражения, привлечь к себе подкрепления, отчаянно защищать Мальборг и продолжать войну. В 1411 г. был заключен торунский мир, только обеспечивавший Польше Добржинскую землю и Литве Жмудь.
Первым делом, которое своим началом обязано победе под Грюнвальденом, было обращение языческой до сих пор Жмуди, освобожденной от тевтонского ига. Жмудь по отношению к Литве занимала то же самое положение, какое Мазовия занимала по отношению к Польше. Русское влияние и феодализм не проникли в нее, воинственное население пользовалось свободой, в ней было много старинной, но мелкой шляхты, княжеская власть носила патриархальный характер. Распространив христианство и основав в 1413 г. епископию в Медниках, поляки сохранили за жмудинами их давние учреждения и законы и во главе провинции поставили старосту, представлявшаго особу князя.
Однако это были мелкие приобретения в сравнения с одержанною победою, нужно было искать более значительных выгод в чем-либо другом. В грюнвальденской битве орден утратил свое неизмеримое обаяние, ибо обнаружилось, что его можно победить, в грюнвальдской битве рухнула та великая моральная сила, доселе поддерживавшая орден и всю его внутреннюю организацию. Между орденской братьею начались раздоры и мятежи, от которых преемник Юнгингена, великий магистр Генрих фон-Плауен, мужественный защитник Мальборга, должен был скрываться при дворе Владислава Ягеллы, начались ужасные притеснения, которые отталкивали от ордена даже немецкое население, жившее в его землях. Между тем польская и литовская кровь, пролитая на полях Грюнвальда, принесла обильную жатву. В 1385 году только великий князь Ягелло с своими братьями соединил Литву с Польшей, теперь, по прошествии двадцати пяти лет от освобождения литовских бояр, из них образовалось сильное, самодеятельное, дозревшее до политической жизни можновладческое сословие, которое стремилось подтвердить и расширить династическую унию и через то вполне сравняться с польскими панами и возвысить свое положение. В 1413 г. на съезде в Городле состоялась вторая, можновладческая уния. Был провозглашен принцип полного уравнения литовских бояр-католиков с польскими панами, которые допустили их до своих гербов и таким образом вступили с ними в самые тесные, братские связи. В собственной Литве, в Вильне и Троках были учреждены воеводства и каштелянства, этим путем распространялись в Литве политические учреждения Польши, и постепенно создавались основы взаимного сближения обеих стран в общественном и политическом отношениях. С целью однообразного ведения государственных дел было решено собирать общие садовнические, можновладческие сеймы в Люблине или Парчове. Но самым важным пунктом унии было постановление, что по смерти Ягеллы и Витовта ни в Литве великий князь без согласия поляков, ни в Польше король без согласия литовцев не займет престола.
Итак, призвание на трон Ягеллы избавило Польшу от гибели, угрожавшей ей со стороны Тевтонов, создало из Польши могучую силу, около которой стала вращаться политика всех соседних государств, и сделало возможным для неё исполнение великой миссии, которую уже Казимир Великий указал ей: цивилизации Востока.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.