Сильнее однако, чем своей неутомимой энергией при усмирении непокорных, Локоток обединил польский народ и возвысил значение королевской власти, начав вполне народную борьбу на жизнь и смерть с Тевтонским орденом.
Сначала ордену удалось сравнительно легко завладеть Пруссией, но тем более тяжелая борьба ожидала его во второй половине ХIII века.
Сигнал к ней дало поражение, которое магистр Ливонского ордена потерпел в 1260 году, во время похода на Жмудь. Ободренные этим, пруссы схватились за оружие против своих суровых господ и в короткий промежуток времени уничтожили все плоды их трудов. В дыму
пожаров исчезли все их замки, поселения, церкви, христианское население, привлеченное Тевтонами в прусскую землю, попало в рабство к пруссам или погибло под мечем. Вождь пруссов, Генрих Монте, в кровопролитном сражении в 1263 г. одолел ополчения ордена, который едва успел удержать в своей власти только три приморских города: Элбинг, Бальгу (Balga) и Крулевец (Кенигсберг). Опираясь на эти города и на Хелминскую землю, Тевтоны однако принялись за вторичное покорение пруссов и, работая над ним с еще большей неутомимостью и беспощадностью, окончательно завершили его в 1283 году. Сила прусского населения была совершенно сокрушена, а жалкие остатки его подверглись тяжкому рабству. Позднейшие возмущения были уже только частными и легко подавлялись орденом.
Одновременно с покорением пруссов начинает орден свои первые походы на Жмудь и на Литву, но тут наталкивается на сильное и серьезное сопротивление.
Не только не появляется в результате какое-либо прочное приобретение, но, напротив того, нападения мстительных литвинов проникают в глубь орденских земель и опустошают их огнем и мечем. Поэтому тевтонская политика обращает свое внимание на Поморье, на ту польскую землю, которая отделяла Тевтонов от германской империи. Занятые борьбою с пруссами и Литвой, они вплоть до настоящего момента должны были оставить в полном покое последнего из поморских князей, Мествина, и после его смерти (1294) видеть, как Поморье было соединено с польской короной в правления Пржемыслава, Вацлавов и Локотка.
Однако в 1307 году Тевтоны выискали случай вмешаться в дела Поморья. Могущественный там род Свенцов, недовольный правлением Локотка, поднял бунт и с городом Гданьском (Данцигом) подчинился Вальдемару, маркграфу бранденбургскому. Тогда Локотку, который не мог усмирить возстания, пришла несчастная мысль — вызвать на помощь Тевтонов. Тевтоны исполнили просьбу, вместе с Локотком усмирили восстание, вместе заняли Поморье, но для того только, чтобы выгнать войско Локотка и этот польский край окончательно захватить в свои руки в 1309 году.
Только лишь теперь обнаружилась во всей своей наготе орденская политика. Орден, получив от Конрада мазоведкого земли Хелминскую и Лобавскую в качестве лишь обычного пожалования, какое получали и многие другие ордена в Польше, поселился в этих землях, завоевал Пруссов и сфабриковал подложные привилегии. Основываясь на них, он не признавал над собой ничьей верховной власти, за исключением власти папы и императора, да и тем подчинялся лишь настолько, насколько они ему были нужны и оказывались помощниками, в действительности же считал себя неограниченным господином и владельцем своих земель. Теперь Тевтоны купили у Вальдемара его мнимые права на Поморье и в 1313 г. отдали императору подтвердить эту покупку в их пользу. Великий магистр ордена в 1309 г. переехал на постоянную резиденцию в Пруссию и основал столицу Мальборге. Таким образом на севере Польши, господствуя над устьем Вислы, появилась грозная сила Тевтонского ордена. Исчез церковный универсальный характер, который доселе обеспечивал ему помощь всего Запада, а вместе с тем и Польши и возможность роста, и выступил наружу характер немецкий. Орденское государство стало тяготеть над Польшей, как передовой пост Германии. Насколько тогдашняя Германия, раздробленная на множество мелких княжеств, состоявшая почти лишь номинально под общей властью императора, была совсем бессильна, причем, вследствие беспрерывных внутренних смут, еще более усиливалось в ней разъединенность — настолько Тевтонский орден умел прекрасно организовать стекавшееся к нему население и рыцарство.
Орденские земли не представляли цельного централизованного общества и государства. Как во всей средневековой Европе, так и здесь население было организовано в обособленные от ордена и автономные сословия. Иначе и не могло быть. Без той приманки, какую представляла автономия, орден не привлек бы колонистов в свои владения, не мог бы заселить их и хозяйничать в них. Поэтому он наделял широким самоуправлением прибывавших толпами в его земли немцев и поляков, даже за пруссами, добровольно ему подчинявшимися, орден сохранял до некоторой степени самоуправление, а многочисленными привилегиями утверждал его и за церковной иерархией, и за рыцарством, и за городами, и за селами, сообразуясь в каждом случае с существовавшими условиями и нуждами. В общем население орденского государства представляло такую же пеструю мозаику больших и малых автономных групп, какая существовала и в любом из тогдашних государств, и даже, может быть, еще более пеструю, потому что она составлялась из трех отдельных народов. От прочих современных государств орденское государство отличалось только формой своего правления, вполне оригинальной. Здесь не господствовала одна какая-либо династия, но весь орден сам исключительно заправлял всем механизмом средневековаго государства и присвоил себе все его права.
По этой причине орденское государство не знало тех опасностей, какие угрожали иным государствам вследствие династических разделений, борьбы за трон и сплочения аристократии в ущерб центральной власти В орденском государстве не нужно было, как это делалось в других, раздавать должности подданным и вследствие этого делить с ними власть и мало по-малу утрачивать ее, ибо для образования потребной ордену иерархии должностных лиц вполне было достаточно членов ордена, резко выделенных из остальной подчиненной массы.
Вступающие в орден давали торжественные обеты целомудрия, бедности и послушания и делились на рыцарей, священников и служебную братью. Священники играли важную роль, ибо они занимали епископские кафедры (за исключением Вармии) и председательствовали в соборных капитулах прусских епархий, и хотя эти последние имели широкую (более значительную, чем польские епархии) автономию, однако епископы - члены ордена, подчиняясь его власти, не злоупотребляли этой автономией по отношению к государству и в борьбе за общественные вольности не шли во главе других сословий. Управление государством находилось в руках немногочисленной группы рыцарей - членов ордена. Верховную и пожизненную власть имел великий магистр (Hochmeister), он разделял ее с министрами (oberste Gebietiger), именно, с великим командором (Groskomtur), наместником магистра и контролером казны, маршалом ордена (Ordensmarschall), заведывавшим военными делами госпитальником (Spittler), имевшим попечение о госпиталях, крайчим (Тrарiеr), заботившимся об одежде, и казначеем (Tressler), поставленным над казной. Великому магистру были подчинены провинциальные магистры (Landmeister), поставленные над отдельными провинциями ордена, а от них в свою очередь зависели начальники, поставленные над уездами, составлявшими провинцию. Тем и другим были даны члены-рыцари для совета и помощи. Послушание, царившее в среде ордена, сообщало всей этой иерархии чрезвычайную энергию и силу, а важнейшия дела, как например выбор магистра и других начальников, решал генеральный капитул, который собирался ежегодно в день Воздвиженья Креста Господня (14-го сентября) и в котором вместе с великим магистром принимали участие провинциальные магистры и пять министров.
Подобная организация имела своим следствием то, что орденское государство не позволило автономии своих подданных переступить определенные границы, что оно не было принуждено отказаться ни от источников дохода, выговоренных себе в привилегиях, податей и повинностей, ни от военной службы, ни от верховной судебной компетенции, и что наконец оно могло осуществлять свои планы и на войне и в мире.
Сила этой организации была также причиной того, что орденское государство победоносно выдержало все бури, которые пронеслись над ним в продолжение XIII столетия, что, докончив покорение пруссов, оно завершило затем колонизацию обширной их страны и распространило в пей земледелие и оживленную мануфактурную деятельность, вместе с тем захватив в свои руки торговлю с Польшей, Новгородом, Швецией, Фландрией и Францией. Эта торговля и для самого Ордена и для его подданных сделалось источником большого могущества и материального благосостояния.
Когда великий магистр перенес свою резиденцию в Мальборг, то все провинции ордена, разбросанные по всему Западу, перенесли туда свой центр тяжести и были готовы защищать орден от всех врагов и содействовать еще большему утверждению его в тех странах. На стороне этих орденских провинций было кроме того и общественное мнение и все пылкие рыцари Германии, Франции и Англии, которые в предприятиях Тевтонов видели дальнейшее продолжение крестовых походов. С этой-то силой пришлось помериться Польше, которая, после стольких переворотов и поражений, с трудом только что обединилась и, не устроив еще своих внутренних дел, должна была бороться с сильными врагами. Поэтому Локоток, когда у него было отнято Поморье, не мог думать о наступательной войне против ордена. Он прибег к сделкам и перенес спор на решение апостольского престола, которому он подчинился в данном случае, и от которого, в качестве ордена, зависели Тевтоны. Дело тянулось долго, вплоть до 1321 года съезжались папские комиссары, представлялись документы, допрашивались свидетели, постановлялись приговоры, подавались на них аппеляции, потому что Тевтоны пускали в ход все свое влияние и не жалели денег. Наконец, польский уполномоченный, неутомимый епископ куявский Гервард, одержал верх, папа издал буллу, осуждавшую орден, а его коммиссары в 1321году постановили приговор, по которому орден должен был возвратить Поморье и уплатить Польше 30000 гривен в виде вознаграждения за убытки и вместе с тем за издеряжки по процессу. Но Тевтоны, в которых религия и обет послушания апостольскому престолу уступили место жажде захвата, протестовали против приговора, удержали подать св. Петра, следующую папе, и не обращали внимания ни на какие угрозы и даже на анафему, которую изрек на них в 1328 году папа иоанн XXII. В это время уже несомненно обнаружилось, что только оруяжие может решить спор между орденом и Польшей. С той и другой стороны приготовлялись к войне и разыскивали союзников.
Локоток соединился с князьями западного Поморья, выговорил себе помощь войсками у мужественного короля венгерского Карла Роберта, за которого выдал дочь свою Елизавету, в 1326 году напал на Брандербург, страшно опустошил его, возвратил некогда захваченные у Польши пограничные замки, наконец обратил внимание на восток и первый напал на счастливую мысль о польско-литовском союзе направленном против Тевтонов, а в 1325 году женитьба королевича Казимира на дочери великого князя литовского Гедимина, Альдон. Двадцать четыре тысячи польских пленников возвратились на родину из глубины Литвы. Тевтоны в свою очередь поднимают силезских и мазовецких князей, завидующих Локотку, и соединяются с Чехией, от которой находятся в зависимости силезские князья. В 1328 году возгорелась война, успешная сначала для Локотка. Но потом Тевтоны, опамятовавшись, провозглашают крестовый поход против Литвы и во главе его ставят Яна, короля чешского, добивавшегося по смерти Вацлава права на польский престол. Победоносно проникнув в глубь Литвы, участники похода обратились затем на Польшу. Ян чешский добыл Добржинскую землю, и, как мнимый польский король, продал ее Тевтонам вместе с Поморьем. Локоток едва защитил Куявию. По непродолжительном перемирии война возобновилась в 1331 г. с еще большей силой. Тевтоны проникли вплоть до Калиша, с необузданным варварством предавая все огню и мечу, но при возвращении понесли чувствительное поражение под Пловцами. Викентий из Шамотул, известный великопольский староста, прогнанный с должности и сражавшийся в рядах ордена, решил битву, передавшись на сторону поляков. Яна чешского, спешившаго с юга на помощь Тевтонам, познанские мещане прогнали от стен своего города, а Локоток сурово отмстил вероломной Силезии. Поморье, Брест Куявский и Добржинская земля не были возвращены, но народ отстоял свою независимость богатырским напряжением всех своих сил под предводительством мужественнаго короля. Кровь, вместе пролитая на полях битв, самым прочным образом скрепила те слабыя связи, которыми до сих пор соединены были отдельные уделы. Уничтожилась удельная политика, политика разных углов и закоулков, а началась вместо того политика общенародная. С орденом было заключено перемирие, в это время Локоток, измученный военными трудами, разболелся и в 1333 г. окончил свою славную жизнь.
Локоток оставил в наследство своему преемнику борьбу с Тевтонским орденом. Это была борьба народная, которая должна была решить вопрос о самом жизненном интересе народа. Польский элемент, вытесненный с берегов Одера, перебрался на Вислу, которая составляла до этого его восточную границу, и поселился на обоих её берегах. В продолжение XIII и в первой половине XIV века происходит также в широких размерах колонизация карпатского Подгорья, Люблинской земли и восточной Мазовии, создаются новые жизненные центры для развития и народного труда. Однако при устье Вислы основался неблагоразумно допущенный туда Тевтонский орден, который отлично понимал свои интересы. Он хорошо сознавал, что, занимая небольшую полосу над морем, он в сущности зависит от обширной страны, простирающейся за ним, и что только из этой страны он может почерпать все свои доходы. Поэтому Тевтоны завязали торговые отношения с Польшей, старались облегчить их, но вместе с тем, привлекая к Торуни, именно через Вислу, всю вывозную польскую торговлю, удерживали ее в своих руках. Укрепленные замки заперли устье Вислы для прибывавших из глубины страны барок и кораблей, и здесь немилосердно взыскивались пошлины, из которых накоплялись огромные запасы в кладовых ордена. Кроме того, польские матросы не могли отправлять свои товары далее, а должны были продавать их торунским мещанам по той, разумеется, весьма низкой цене, какую этим последним угодно было назначить. Только от Торуни прусские купцы могли отправлять товары далее, в Гданьск, и там или продавать их чужим купцам иди на собственных кораблях вывозить в Швецию, Англию, Фландрию и Францию. Это было страшной эксплуатацией, и поэтому борьба за устье Вислы и вместе с тем и за доступ к Балтийскому морю сделалась вопросом о польском существовании.
Сначала ордену удалось сравнительно легко завладеть Пруссией, но тем более тяжелая борьба ожидала его во второй половине ХIII века.
Сигнал к ней дало поражение, которое магистр Ливонского ордена потерпел в 1260 году, во время похода на Жмудь. Ободренные этим, пруссы схватились за оружие против своих суровых господ и в короткий промежуток времени уничтожили все плоды их трудов. В дыму
пожаров исчезли все их замки, поселения, церкви, христианское население, привлеченное Тевтонами в прусскую землю, попало в рабство к пруссам или погибло под мечем. Вождь пруссов, Генрих Монте, в кровопролитном сражении в 1263 г. одолел ополчения ордена, который едва успел удержать в своей власти только три приморских города: Элбинг, Бальгу (Balga) и Крулевец (Кенигсберг). Опираясь на эти города и на Хелминскую землю, Тевтоны однако принялись за вторичное покорение пруссов и, работая над ним с еще большей неутомимостью и беспощадностью, окончательно завершили его в 1283 году. Сила прусского населения была совершенно сокрушена, а жалкие остатки его подверглись тяжкому рабству. Позднейшие возмущения были уже только частными и легко подавлялись орденом.
Одновременно с покорением пруссов начинает орден свои первые походы на Жмудь и на Литву, но тут наталкивается на сильное и серьезное сопротивление.
Не только не появляется в результате какое-либо прочное приобретение, но, напротив того, нападения мстительных литвинов проникают в глубь орденских земель и опустошают их огнем и мечем. Поэтому тевтонская политика обращает свое внимание на Поморье, на ту польскую землю, которая отделяла Тевтонов от германской империи. Занятые борьбою с пруссами и Литвой, они вплоть до настоящего момента должны были оставить в полном покое последнего из поморских князей, Мествина, и после его смерти (1294) видеть, как Поморье было соединено с польской короной в правления Пржемыслава, Вацлавов и Локотка.
Однако в 1307 году Тевтоны выискали случай вмешаться в дела Поморья. Могущественный там род Свенцов, недовольный правлением Локотка, поднял бунт и с городом Гданьском (Данцигом) подчинился Вальдемару, маркграфу бранденбургскому. Тогда Локотку, который не мог усмирить возстания, пришла несчастная мысль — вызвать на помощь Тевтонов. Тевтоны исполнили просьбу, вместе с Локотком усмирили восстание, вместе заняли Поморье, но для того только, чтобы выгнать войско Локотка и этот польский край окончательно захватить в свои руки в 1309 году.
Только лишь теперь обнаружилась во всей своей наготе орденская политика. Орден, получив от Конрада мазоведкого земли Хелминскую и Лобавскую в качестве лишь обычного пожалования, какое получали и многие другие ордена в Польше, поселился в этих землях, завоевал Пруссов и сфабриковал подложные привилегии. Основываясь на них, он не признавал над собой ничьей верховной власти, за исключением власти папы и императора, да и тем подчинялся лишь настолько, насколько они ему были нужны и оказывались помощниками, в действительности же считал себя неограниченным господином и владельцем своих земель. Теперь Тевтоны купили у Вальдемара его мнимые права на Поморье и в 1313 г. отдали императору подтвердить эту покупку в их пользу. Великий магистр ордена в 1309 г. переехал на постоянную резиденцию в Пруссию и основал столицу Мальборге. Таким образом на севере Польши, господствуя над устьем Вислы, появилась грозная сила Тевтонского ордена. Исчез церковный универсальный характер, который доселе обеспечивал ему помощь всего Запада, а вместе с тем и Польши и возможность роста, и выступил наружу характер немецкий. Орденское государство стало тяготеть над Польшей, как передовой пост Германии. Насколько тогдашняя Германия, раздробленная на множество мелких княжеств, состоявшая почти лишь номинально под общей властью императора, была совсем бессильна, причем, вследствие беспрерывных внутренних смут, еще более усиливалось в ней разъединенность — настолько Тевтонский орден умел прекрасно организовать стекавшееся к нему население и рыцарство.
Орденские земли не представляли цельного централизованного общества и государства. Как во всей средневековой Европе, так и здесь население было организовано в обособленные от ордена и автономные сословия. Иначе и не могло быть. Без той приманки, какую представляла автономия, орден не привлек бы колонистов в свои владения, не мог бы заселить их и хозяйничать в них. Поэтому он наделял широким самоуправлением прибывавших толпами в его земли немцев и поляков, даже за пруссами, добровольно ему подчинявшимися, орден сохранял до некоторой степени самоуправление, а многочисленными привилегиями утверждал его и за церковной иерархией, и за рыцарством, и за городами, и за селами, сообразуясь в каждом случае с существовавшими условиями и нуждами. В общем население орденского государства представляло такую же пеструю мозаику больших и малых автономных групп, какая существовала и в любом из тогдашних государств, и даже, может быть, еще более пеструю, потому что она составлялась из трех отдельных народов. От прочих современных государств орденское государство отличалось только формой своего правления, вполне оригинальной. Здесь не господствовала одна какая-либо династия, но весь орден сам исключительно заправлял всем механизмом средневековаго государства и присвоил себе все его права.
По этой причине орденское государство не знало тех опасностей, какие угрожали иным государствам вследствие династических разделений, борьбы за трон и сплочения аристократии в ущерб центральной власти В орденском государстве не нужно было, как это делалось в других, раздавать должности подданным и вследствие этого делить с ними власть и мало по-малу утрачивать ее, ибо для образования потребной ордену иерархии должностных лиц вполне было достаточно членов ордена, резко выделенных из остальной подчиненной массы.
Вступающие в орден давали торжественные обеты целомудрия, бедности и послушания и делились на рыцарей, священников и служебную братью. Священники играли важную роль, ибо они занимали епископские кафедры (за исключением Вармии) и председательствовали в соборных капитулах прусских епархий, и хотя эти последние имели широкую (более значительную, чем польские епархии) автономию, однако епископы - члены ордена, подчиняясь его власти, не злоупотребляли этой автономией по отношению к государству и в борьбе за общественные вольности не шли во главе других сословий. Управление государством находилось в руках немногочисленной группы рыцарей - членов ордена. Верховную и пожизненную власть имел великий магистр (Hochmeister), он разделял ее с министрами (oberste Gebietiger), именно, с великим командором (Groskomtur), наместником магистра и контролером казны, маршалом ордена (Ordensmarschall), заведывавшим военными делами госпитальником (Spittler), имевшим попечение о госпиталях, крайчим (Тrарiеr), заботившимся об одежде, и казначеем (Tressler), поставленным над казной. Великому магистру были подчинены провинциальные магистры (Landmeister), поставленные над отдельными провинциями ордена, а от них в свою очередь зависели начальники, поставленные над уездами, составлявшими провинцию. Тем и другим были даны члены-рыцари для совета и помощи. Послушание, царившее в среде ордена, сообщало всей этой иерархии чрезвычайную энергию и силу, а важнейшия дела, как например выбор магистра и других начальников, решал генеральный капитул, который собирался ежегодно в день Воздвиженья Креста Господня (14-го сентября) и в котором вместе с великим магистром принимали участие провинциальные магистры и пять министров.
Подобная организация имела своим следствием то, что орденское государство не позволило автономии своих подданных переступить определенные границы, что оно не было принуждено отказаться ни от источников дохода, выговоренных себе в привилегиях, податей и повинностей, ни от военной службы, ни от верховной судебной компетенции, и что наконец оно могло осуществлять свои планы и на войне и в мире.
Сила этой организации была также причиной того, что орденское государство победоносно выдержало все бури, которые пронеслись над ним в продолжение XIII столетия, что, докончив покорение пруссов, оно завершило затем колонизацию обширной их страны и распространило в пей земледелие и оживленную мануфактурную деятельность, вместе с тем захватив в свои руки торговлю с Польшей, Новгородом, Швецией, Фландрией и Францией. Эта торговля и для самого Ордена и для его подданных сделалось источником большого могущества и материального благосостояния.
Когда великий магистр перенес свою резиденцию в Мальборг, то все провинции ордена, разбросанные по всему Западу, перенесли туда свой центр тяжести и были готовы защищать орден от всех врагов и содействовать еще большему утверждению его в тех странах. На стороне этих орденских провинций было кроме того и общественное мнение и все пылкие рыцари Германии, Франции и Англии, которые в предприятиях Тевтонов видели дальнейшее продолжение крестовых походов. С этой-то силой пришлось помериться Польше, которая, после стольких переворотов и поражений, с трудом только что обединилась и, не устроив еще своих внутренних дел, должна была бороться с сильными врагами. Поэтому Локоток, когда у него было отнято Поморье, не мог думать о наступательной войне против ордена. Он прибег к сделкам и перенес спор на решение апостольского престола, которому он подчинился в данном случае, и от которого, в качестве ордена, зависели Тевтоны. Дело тянулось долго, вплоть до 1321 года съезжались папские комиссары, представлялись документы, допрашивались свидетели, постановлялись приговоры, подавались на них аппеляции, потому что Тевтоны пускали в ход все свое влияние и не жалели денег. Наконец, польский уполномоченный, неутомимый епископ куявский Гервард, одержал верх, папа издал буллу, осуждавшую орден, а его коммиссары в 1321году постановили приговор, по которому орден должен был возвратить Поморье и уплатить Польше 30000 гривен в виде вознаграждения за убытки и вместе с тем за издеряжки по процессу. Но Тевтоны, в которых религия и обет послушания апостольскому престолу уступили место жажде захвата, протестовали против приговора, удержали подать св. Петра, следующую папе, и не обращали внимания ни на какие угрозы и даже на анафему, которую изрек на них в 1328 году папа иоанн XXII. В это время уже несомненно обнаружилось, что только оруяжие может решить спор между орденом и Польшей. С той и другой стороны приготовлялись к войне и разыскивали союзников.
Локоток соединился с князьями западного Поморья, выговорил себе помощь войсками у мужественного короля венгерского Карла Роберта, за которого выдал дочь свою Елизавету, в 1326 году напал на Брандербург, страшно опустошил его, возвратил некогда захваченные у Польши пограничные замки, наконец обратил внимание на восток и первый напал на счастливую мысль о польско-литовском союзе направленном против Тевтонов, а в 1325 году женитьба королевича Казимира на дочери великого князя литовского Гедимина, Альдон. Двадцать четыре тысячи польских пленников возвратились на родину из глубины Литвы. Тевтоны в свою очередь поднимают силезских и мазовецких князей, завидующих Локотку, и соединяются с Чехией, от которой находятся в зависимости силезские князья. В 1328 году возгорелась война, успешная сначала для Локотка. Но потом Тевтоны, опамятовавшись, провозглашают крестовый поход против Литвы и во главе его ставят Яна, короля чешского, добивавшегося по смерти Вацлава права на польский престол. Победоносно проникнув в глубь Литвы, участники похода обратились затем на Польшу. Ян чешский добыл Добржинскую землю, и, как мнимый польский король, продал ее Тевтонам вместе с Поморьем. Локоток едва защитил Куявию. По непродолжительном перемирии война возобновилась в 1331 г. с еще большей силой. Тевтоны проникли вплоть до Калиша, с необузданным варварством предавая все огню и мечу, но при возвращении понесли чувствительное поражение под Пловцами. Викентий из Шамотул, известный великопольский староста, прогнанный с должности и сражавшийся в рядах ордена, решил битву, передавшись на сторону поляков. Яна чешского, спешившаго с юга на помощь Тевтонам, познанские мещане прогнали от стен своего города, а Локоток сурово отмстил вероломной Силезии. Поморье, Брест Куявский и Добржинская земля не были возвращены, но народ отстоял свою независимость богатырским напряжением всех своих сил под предводительством мужественнаго короля. Кровь, вместе пролитая на полях битв, самым прочным образом скрепила те слабыя связи, которыми до сих пор соединены были отдельные уделы. Уничтожилась удельная политика, политика разных углов и закоулков, а началась вместо того политика общенародная. С орденом было заключено перемирие, в это время Локоток, измученный военными трудами, разболелся и в 1333 г. окончил свою славную жизнь.
Локоток оставил в наследство своему преемнику борьбу с Тевтонским орденом. Это была борьба народная, которая должна была решить вопрос о самом жизненном интересе народа. Польский элемент, вытесненный с берегов Одера, перебрался на Вислу, которая составляла до этого его восточную границу, и поселился на обоих её берегах. В продолжение XIII и в первой половине XIV века происходит также в широких размерах колонизация карпатского Подгорья, Люблинской земли и восточной Мазовии, создаются новые жизненные центры для развития и народного труда. Однако при устье Вислы основался неблагоразумно допущенный туда Тевтонский орден, который отлично понимал свои интересы. Он хорошо сознавал, что, занимая небольшую полосу над морем, он в сущности зависит от обширной страны, простирающейся за ним, и что только из этой страны он может почерпать все свои доходы. Поэтому Тевтоны завязали торговые отношения с Польшей, старались облегчить их, но вместе с тем, привлекая к Торуни, именно через Вислу, всю вывозную польскую торговлю, удерживали ее в своих руках. Укрепленные замки заперли устье Вислы для прибывавших из глубины страны барок и кораблей, и здесь немилосердно взыскивались пошлины, из которых накоплялись огромные запасы в кладовых ордена. Кроме того, польские матросы не могли отправлять свои товары далее, а должны были продавать их торунским мещанам по той, разумеется, весьма низкой цене, какую этим последним угодно было назначить. Только от Торуни прусские купцы могли отправлять товары далее, в Гданьск, и там или продавать их чужим купцам иди на собственных кораблях вывозить в Швецию, Англию, Фландрию и Францию. Это было страшной эксплуатацией, и поэтому борьба за устье Вислы и вместе с тем и за доступ к Балтийскому морю сделалась вопросом о польском существовании.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.