Царствование Болеслава Кривоустого представляет большой прогресс не только для Поморья, но еще более для всей Польши. особенно в области просвещения и народного хозяйства.
Кроме огромного хозяйства, которое велось в поместьях монарха, был еще целый ряд меньших, но все-таки обширных хозяйств епископских, монастырских и «можновладческих». Общий принцип тогдашнего экономического строя состоял в том, что каждое хозяйство само удовлетворяло все свои потребности и составляло самостоятельное целое. В каждом из таких
хозяйств, кроме поселений рыбачьих, охотничьих и земледельческих, были села ремесленников. Поселенцы работали на себя, платя пану определенный оброк и получая от него все, что им было нужно. Обмен сырых произведений и продуктов производства совершался при посредстве двора в пределах каждого хозяйства. Но возникал некоторый излишек производства, появлялась потребность в более утонченных произведениях, а вследствие этого развивалась заграничная торговля, с одной стороны, с Германией, с другой — с южной Русью. Оживлялся великий торговый путь через Польшу от запада к востоку через Вроцлав, Краков и Сандомир.
По этому пути в Польшу приходили изделия из железа, серебра и золота, сукно и дорогие ткани, а предметом вывоза были не только воск и меха, но также лошади, рогатый скот, а постепенно и хлеб. Государи прекрасно понимали значение торговли и окружали ее заботливой опекой. Все население было обязано строить и поддерживать мосты на торговых дорогах, а всякий нарушитель общественной безопасности на таких дорогах подвергался строгому наказанию. Зато торговля приносила государям и непосредственную выгоду в виде различных пошлин и торговых сборов, а главным образом дохода с монетного двора. Быстро развивавшаяся торговля должна была усилить значение и распространение звонкой монеты, которая прежде мало употреблялась. Поэтому княжеские монетные дворы все более и более развивают свою деятельность под руководством вызванных из-за границы монетчиков, а некоторые из князей, как, например, сын Болеслава Кривоустаго, Мешко Старый, чеканя монету все более и более худшую, получают огромную выгоду, правдам ущерб общему благосостоянию.
Торговля и звонкая монета в свою очередь влияли благотворно на усиление и улучшение скотоводства и земледелия. Чего прежде не умели исполнить, как следует, бенедиктинцы, сразу наделенные большими населенными поместьями и жившие оброком с них, за то теперь берется недавно основанный орден св. Бернарда. Монахи этого ордена, являясь в Польшу с Запада, получали в ней земли, до того времени необрабатывавшуяся, сами основывали на них земледельческие хозяйства, заводили огороды и сады, сосредоточивали население, учили его ремеслам, вводили в употребление более изысканные кушанья и произведения западной промышленности. Эту цивилизаторскую и экономическую миссию монастырей прекрасно понимают и поддерживают как государи, так и «можные» паны, поэтому в продолжение XII века возникает целый ряд новых монастырей, а прежние находят новых благодетелей.
Кроме влияния на экономические отношения, церковь имела великую задачу, состоявшую в том, чтобы облагородить высшие слои народа и внести в жизнь низших более возвышенный смысл.
До этого однако христианству через сто лет после его официального принятия было еще чрезвычайно далеко. Между католической церковью и языческим народом существовала слишком большая пропасть для того, чтобы можно было скоро ее уничтожить, для того, чтобы благодетельное влияние церкви могло отразиться сразу на массе населения. Хотя католическая церковь уже со времен Мешка и официально господствовала в Польше, однако народная масса только наружно исповедывала христианскую веру. Причины этого явления лежали глубже, не только в самом народе, но и в духовенстве.
До конца XI века духовенство состояло почти исключительно из иностранцев и притом его было слишком мало, сравнительно с нуждой населения. Племенная ненависть к немцам затрудняла для немецких духовных исполнение их обязанностей, поэтому они большей частью проживали в монастырях. Французы и итальянцы, к которым народ относился лучше, не могли пребывать в Польшу в большем количестве вследствии её отдаленности. Притом в священниках, являвшихся в Польшу, трудно было отыскать истинный дух апостолов. Одиннадцатый век, до реформы Григория VII — это время общей порчи церкви. Довольно обратить внимание на бенедиктинцев, которых западные народы считают истинными своими благодетелями и учителями. Они явились в Польшу в то время, когда дух их основателя давно уже отлетел от их корпорации, поэтому они и не играли никогда важной роли и не оказали более широкого влияния. Белое духовенство, именно низшее, женатое не отличалось ни образованием, ни преданностью долгу, более близкие отношения с диким еще народом не остались без влияния на него и притом оно слишком оберегало свои материальные интересы. Епископы подчинялись сильному влиянию монархов, которые, поддерживая церковь своей властью, смотрели на нее, как на политическое учреждение, а на епископов, как на первых своих чиновников. Наши первые князья церкви слишком проникались этой ролью, проявляли слишком много политического честолюбия с видимым ущербом для духовных интересов народа.
Нельзя этому удивляться, раз само папство подчинялось еще всевозможным светским влияниям и не могло распространять своей опеки над отдаленной, недавно обращенной в христианство страной. Но со времени Григория VII папство начинает освобождаться от подавляющего влияния германской империи, начинает распространять свое влияние на весь христианский мир вплоть до отдаленнейших его окраин, ища в нем естественного противовеса против германских императоров. Тогда только Рим обращает внимание и на Польшу, завязывает с ней более тесные отношения и старается распространить на польское духовенство общую реформу церкви. В Польшу являются папские нунции и легаты, чтобы провести дело церковной реформы, уничтожить обычай священников вступать в брак, влиять на их образование и нравственность, укреплять в них дух религиозности, поддерживать единство и дисциплину в церковной сфере. Не сразу удалось провести реформу, так как препятствия были чрезвычайно велики и не все папы преодолевали их с одинаковой ревностью. Зависимость от папского престола казалась польским епископам делом столь необыкновенным, что в 1102 г. гнезненский архиепископ Мартин получив от папы паллиум, после совещания с государем и сановниками, не хотел связывать себя какой бы то ни было присягой папе. С другой стороны, папа Иннокентий II показывает такое незнание польских отношений, что подчиняет польскую церковь юрисдикции архиепископа магдебургского, что, разумеется, осталось без всякого последствия. При таких условиях в продолжение XII столетия не могло быть и речи ни о введении целибата среди польского духовенства, ни об уничтожении права монархов назначать епископов. Во всяком случае большой шаг вперед представляют синоды, собиравшиеся в Польше под председательством папских легатов, в 1104 г. под председательством Гвальдона, епископа бовесского, в 1123 под руководством Эгидия, епископа тускуланского, так как каждый такой синод был струей света и тепла, живительно действовавшей на темные и грубые умы поляков. Кривоустый ревностно поддерживал деятельность синодов, поскольку она не приносила ущерба его самодержавию. В его время и при его материальной помощи окончательно организуются при кафедральных костёлах капитулы — это учреждение, созданное в духе новой реформы, помогало епископам в их деятельности и до известной степени контролировало их. В капитулах сосредоточивается духовная интеллигенция, при них начинают развиваться школы под руководством кафедрального схоластика и магистров. В низших школах, так называемых trivia, преподавались: грамматика, реторика, разумеется, латинские, и диалектика, кроме того, читались некоторые латинские авторы, в высших, так называемых quadrivia — арифметика, геометрия, астрология и музыка, т.е. главным образом составление календаря и церковное пение, ко всему этому в заключение прибавлялась схоластическая философия и богословие. Нередко духовные, вышедшие из этих школ, ищут высшего образования в школах заграничных, именно в знаменитой богословской школе в Париже. Таким образом, в конце XI и в начале XII века образуется польское духовенство, которое, конечно, сумело оказать на умы народа гораздо лучшее и большее влияние, нежели прежде иностранные епископы и священники, вызванные из-за границы.
Этому духовенству обязаны также тогдашними успехами искусства, проявившимися главным образом в постройке и украшении костёлов, а впоследствии — и в постройке и внутреннем убранстве выдающихся «гродов». В Хробации, в которой со времен Кирилла и Мефодия сохранились следы славянского богослужения, было видно влияние византийского искусства, вообще же везде в Польше преобладало влияние западнаго искусства, в котором в то время господствовал стиль романский. Постепенно среди зданий, которые строились обыкновенно из дерева, начали появляться костёлы, построенные в романском стиле из камня, скрепленного известью, и украшенные многочисленными изваяниями, внутри — стены таких костёлов были обвешаны «макатами» (дорогими обоями, вышитыми шелком и золотом), представлявшими сцены из священной истории и распространенные в то время на Западе чудовищные произведения фантазии и арабески. В сокровищницах церковных, княжеских и панских стали накопляться драгоценности, художественные произведения из золота и серебра, и все это не осталось без облагораживающаго влияния на массу некогда дикого населения.
Во всем этом периоде деятельность духовенства проявилась, относительно, меньше всего в области литературы. При знаменитых костёлах сохранялись привезенные из-за границы рукописи, ценные по своему содержанию, а еще более благодаря украшающим их часто миниатюрам, но в Польше не подражали, разве за весьма редкими исключениями, похвальному обычаю переписывания рукописей и распространения их. Еще менее тогдашнее польское духовенство занималось самостоятельной писательской деятельностью. Записывали сухим лаконическим образом события, имевшие значение для известного костёла или монастыря, в календарях и так-называемых "рочниках", но до конца XI века из такого количества образованных иностранных священников, живших в Польше, не находилось никого, кто бы захотел и решился написать историческую хронику. Только уже во времена Болеслава Кривоустого его придворный капеллан, известный нам под прозванием Галла, настолько проникся любовью к стране и благоговением к великим делам своего государя, что написал, разумеется по-латыни, живым языком рассказанную историю его царствования (до 1113 года) с упоминанием о правлении его предшественников, насколько память о них сохранилась в народном предании.
Кроме огромного хозяйства, которое велось в поместьях монарха, был еще целый ряд меньших, но все-таки обширных хозяйств епископских, монастырских и «можновладческих». Общий принцип тогдашнего экономического строя состоял в том, что каждое хозяйство само удовлетворяло все свои потребности и составляло самостоятельное целое. В каждом из таких
хозяйств, кроме поселений рыбачьих, охотничьих и земледельческих, были села ремесленников. Поселенцы работали на себя, платя пану определенный оброк и получая от него все, что им было нужно. Обмен сырых произведений и продуктов производства совершался при посредстве двора в пределах каждого хозяйства. Но возникал некоторый излишек производства, появлялась потребность в более утонченных произведениях, а вследствие этого развивалась заграничная торговля, с одной стороны, с Германией, с другой — с южной Русью. Оживлялся великий торговый путь через Польшу от запада к востоку через Вроцлав, Краков и Сандомир.
По этому пути в Польшу приходили изделия из железа, серебра и золота, сукно и дорогие ткани, а предметом вывоза были не только воск и меха, но также лошади, рогатый скот, а постепенно и хлеб. Государи прекрасно понимали значение торговли и окружали ее заботливой опекой. Все население было обязано строить и поддерживать мосты на торговых дорогах, а всякий нарушитель общественной безопасности на таких дорогах подвергался строгому наказанию. Зато торговля приносила государям и непосредственную выгоду в виде различных пошлин и торговых сборов, а главным образом дохода с монетного двора. Быстро развивавшаяся торговля должна была усилить значение и распространение звонкой монеты, которая прежде мало употреблялась. Поэтому княжеские монетные дворы все более и более развивают свою деятельность под руководством вызванных из-за границы монетчиков, а некоторые из князей, как, например, сын Болеслава Кривоустаго, Мешко Старый, чеканя монету все более и более худшую, получают огромную выгоду, правдам ущерб общему благосостоянию.
Торговля и звонкая монета в свою очередь влияли благотворно на усиление и улучшение скотоводства и земледелия. Чего прежде не умели исполнить, как следует, бенедиктинцы, сразу наделенные большими населенными поместьями и жившие оброком с них, за то теперь берется недавно основанный орден св. Бернарда. Монахи этого ордена, являясь в Польшу с Запада, получали в ней земли, до того времени необрабатывавшуяся, сами основывали на них земледельческие хозяйства, заводили огороды и сады, сосредоточивали население, учили его ремеслам, вводили в употребление более изысканные кушанья и произведения западной промышленности. Эту цивилизаторскую и экономическую миссию монастырей прекрасно понимают и поддерживают как государи, так и «можные» паны, поэтому в продолжение XII века возникает целый ряд новых монастырей, а прежние находят новых благодетелей.
Кроме влияния на экономические отношения, церковь имела великую задачу, состоявшую в том, чтобы облагородить высшие слои народа и внести в жизнь низших более возвышенный смысл.
До этого однако христианству через сто лет после его официального принятия было еще чрезвычайно далеко. Между католической церковью и языческим народом существовала слишком большая пропасть для того, чтобы можно было скоро ее уничтожить, для того, чтобы благодетельное влияние церкви могло отразиться сразу на массе населения. Хотя католическая церковь уже со времен Мешка и официально господствовала в Польше, однако народная масса только наружно исповедывала христианскую веру. Причины этого явления лежали глубже, не только в самом народе, но и в духовенстве.
До конца XI века духовенство состояло почти исключительно из иностранцев и притом его было слишком мало, сравнительно с нуждой населения. Племенная ненависть к немцам затрудняла для немецких духовных исполнение их обязанностей, поэтому они большей частью проживали в монастырях. Французы и итальянцы, к которым народ относился лучше, не могли пребывать в Польшу в большем количестве вследствии её отдаленности. Притом в священниках, являвшихся в Польшу, трудно было отыскать истинный дух апостолов. Одиннадцатый век, до реформы Григория VII — это время общей порчи церкви. Довольно обратить внимание на бенедиктинцев, которых западные народы считают истинными своими благодетелями и учителями. Они явились в Польшу в то время, когда дух их основателя давно уже отлетел от их корпорации, поэтому они и не играли никогда важной роли и не оказали более широкого влияния. Белое духовенство, именно низшее, женатое не отличалось ни образованием, ни преданностью долгу, более близкие отношения с диким еще народом не остались без влияния на него и притом оно слишком оберегало свои материальные интересы. Епископы подчинялись сильному влиянию монархов, которые, поддерживая церковь своей властью, смотрели на нее, как на политическое учреждение, а на епископов, как на первых своих чиновников. Наши первые князья церкви слишком проникались этой ролью, проявляли слишком много политического честолюбия с видимым ущербом для духовных интересов народа.
Нельзя этому удивляться, раз само папство подчинялось еще всевозможным светским влияниям и не могло распространять своей опеки над отдаленной, недавно обращенной в христианство страной. Но со времени Григория VII папство начинает освобождаться от подавляющего влияния германской империи, начинает распространять свое влияние на весь христианский мир вплоть до отдаленнейших его окраин, ища в нем естественного противовеса против германских императоров. Тогда только Рим обращает внимание и на Польшу, завязывает с ней более тесные отношения и старается распространить на польское духовенство общую реформу церкви. В Польшу являются папские нунции и легаты, чтобы провести дело церковной реформы, уничтожить обычай священников вступать в брак, влиять на их образование и нравственность, укреплять в них дух религиозности, поддерживать единство и дисциплину в церковной сфере. Не сразу удалось провести реформу, так как препятствия были чрезвычайно велики и не все папы преодолевали их с одинаковой ревностью. Зависимость от папского престола казалась польским епископам делом столь необыкновенным, что в 1102 г. гнезненский архиепископ Мартин получив от папы паллиум, после совещания с государем и сановниками, не хотел связывать себя какой бы то ни было присягой папе. С другой стороны, папа Иннокентий II показывает такое незнание польских отношений, что подчиняет польскую церковь юрисдикции архиепископа магдебургского, что, разумеется, осталось без всякого последствия. При таких условиях в продолжение XII столетия не могло быть и речи ни о введении целибата среди польского духовенства, ни об уничтожении права монархов назначать епископов. Во всяком случае большой шаг вперед представляют синоды, собиравшиеся в Польше под председательством папских легатов, в 1104 г. под председательством Гвальдона, епископа бовесского, в 1123 под руководством Эгидия, епископа тускуланского, так как каждый такой синод был струей света и тепла, живительно действовавшей на темные и грубые умы поляков. Кривоустый ревностно поддерживал деятельность синодов, поскольку она не приносила ущерба его самодержавию. В его время и при его материальной помощи окончательно организуются при кафедральных костёлах капитулы — это учреждение, созданное в духе новой реформы, помогало епископам в их деятельности и до известной степени контролировало их. В капитулах сосредоточивается духовная интеллигенция, при них начинают развиваться школы под руководством кафедрального схоластика и магистров. В низших школах, так называемых trivia, преподавались: грамматика, реторика, разумеется, латинские, и диалектика, кроме того, читались некоторые латинские авторы, в высших, так называемых quadrivia — арифметика, геометрия, астрология и музыка, т.е. главным образом составление календаря и церковное пение, ко всему этому в заключение прибавлялась схоластическая философия и богословие. Нередко духовные, вышедшие из этих школ, ищут высшего образования в школах заграничных, именно в знаменитой богословской школе в Париже. Таким образом, в конце XI и в начале XII века образуется польское духовенство, которое, конечно, сумело оказать на умы народа гораздо лучшее и большее влияние, нежели прежде иностранные епископы и священники, вызванные из-за границы.
Этому духовенству обязаны также тогдашними успехами искусства, проявившимися главным образом в постройке и украшении костёлов, а впоследствии — и в постройке и внутреннем убранстве выдающихся «гродов». В Хробации, в которой со времен Кирилла и Мефодия сохранились следы славянского богослужения, было видно влияние византийского искусства, вообще же везде в Польше преобладало влияние западнаго искусства, в котором в то время господствовал стиль романский. Постепенно среди зданий, которые строились обыкновенно из дерева, начали появляться костёлы, построенные в романском стиле из камня, скрепленного известью, и украшенные многочисленными изваяниями, внутри — стены таких костёлов были обвешаны «макатами» (дорогими обоями, вышитыми шелком и золотом), представлявшими сцены из священной истории и распространенные в то время на Западе чудовищные произведения фантазии и арабески. В сокровищницах церковных, княжеских и панских стали накопляться драгоценности, художественные произведения из золота и серебра, и все это не осталось без облагораживающаго влияния на массу некогда дикого населения.
Во всем этом периоде деятельность духовенства проявилась, относительно, меньше всего в области литературы. При знаменитых костёлах сохранялись привезенные из-за границы рукописи, ценные по своему содержанию, а еще более благодаря украшающим их часто миниатюрам, но в Польше не подражали, разве за весьма редкими исключениями, похвальному обычаю переписывания рукописей и распространения их. Еще менее тогдашнее польское духовенство занималось самостоятельной писательской деятельностью. Записывали сухим лаконическим образом события, имевшие значение для известного костёла или монастыря, в календарях и так-называемых "рочниках", но до конца XI века из такого количества образованных иностранных священников, живших в Польше, не находилось никого, кто бы захотел и решился написать историческую хронику. Только уже во времена Болеслава Кривоустого его придворный капеллан, известный нам под прозванием Галла, настолько проникся любовью к стране и благоговением к великим делам своего государя, что написал, разумеется по-латыни, живым языком рассказанную историю его царствования (до 1113 года) с упоминанием о правлении его предшественников, насколько память о них сохранилась в народном предании.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.