В 1420 и следующем годах чешские гуситы несколько раз присылали посольство к Ягелле, предлагая ему чешскую корону. Искушение было громадное, славянская политика находила отклик в сердцах всего народа, и во главе её становится сам великий князь литовский, Витовт.
Великого грюнвальденского вождя окружало вместе с тем обаяние славного администратора и дипломата. Продолжительное пребывание при тевтонском дворе способствовало развитию его природных способностей, заменило узкий кругозор его литовской политики широким обще-европейским кругозором и научило его ценить силу тогдашней западной цивилизации.
Помирившись с Ягеллой и будучи поставлен у кормила правления Литвы, Витовт не только умел сохранять союз и помочь Польше сокрушить общего врага, орден, но в то же время поставил себе великую задачу: вырвать свою страну из обятий Востока и навсегда ввести ее в среду цивилизованных европейских государств, в среду так прекрасно называвшейся «христианской республики» (Rzeczpospolita chrzesciariska). Только он один мог с успехом выполнить эту задачу, и он действительно выполнил ее.
Он стремился воздвигнуть сильное государство, которое держалось бы на разумных основаниях, на цивилизации Запада, и к этой цели направлял всю свою политику. До настоящего времени литовское государство составлялось из целого ряда маленьких княжеств, которыми почти независимо владели многочисленные потомки Гедимина. Витовт, стремясь к успешному осуществлению реформ, должен был начать с объединения всего государства под одной великокняжеской властью и поэтому или лишил власти всех удельных князей, или подчинил их своей власти и обязал повиновением себе, как простых чиновников.
Образуя единое государство, Витовт в то же время создавал ему сильную опору в литовцах, не для того чтобы придать ему однообразный литовский характер, не для того чтобы поднять приходившую в упадок литовскую народность и вдохнуть в нее новую жизнь, но по той причине, что литовцы легче всего проникались западной цивилизацией, которой они искали вместе с христианством. От этого Витовт является самым ревностным распространителем христианства среди литовского племени, в 1387 г. помогает Ягелле, в 1413 обращает Жмудь, тем привлекает к себе поляков и усердно помогает их политике, стремящейся к возвышению Литвы, городельской унией освобождает литовских бояр-католиков, вводит должности по образцу польских, заселяет немцами города, устраивает их на немецкий манер и всеми способами распространяет земледелие, торговлю и промышленность.
Более трудная задача ожидала Витовта относительно русского элемента, который составлял большинство его подданных, принадлежал хотя к христианской, но восточной церкви, имел свою старинную цивилизацию, недавно еще заправлял всем на Литве и считал столицу государства, Вильно, одним из своих главных центров. Притеснять русских Витовт и не смел и не мог. Он однако стремился примирить их с новым порядком. Для этой цели он защищал свои верховные права на Псков и Новгород, занял Смоленск и так ослабил московское государство, что русские подданные Витовта не могли тянуть в сторону Москвы, а должны были искать удовлетворения своих стремлений в пределах литовского государства. Витовт облегчал им эту задачу и учредил или скорее восстановил особую, независимую от Москвы, митрополию в Киеве. Это было только первым шагом. Другим должна была сделаться уния восточной церкви с Римом. Церковная уния должна была направить русских в объятия Запада, сделать возможной для них равноправность с католическим литовским элементом и тесно связать их с последним, приобрести равноправность литовскому государству в ряду католических государств Европы. Унии посвящает Витовт все свои силы, ради неё он отправляет киевского митрополита в 1418 г. на собор в Констанц, ради неё отодвигает на задний план борьбу с орденом, сближается с императором Сигизмундом Люксембургским, помогавшим Тевтонскому ордену, и заключает с ним мир и союз для Польши в Любовле в 1412 г. Это не помешало новой войне Польши с орденом в 1414 г., но она вскоре прекратилась, и польско-тевтонский спор перешел на третейский суд собора. В этом принимал деятельное участие Витовт, который нашел в Польше ревностного пособника в лице честолюбивого епископа познанского, Войцеха Ястржембца и, благодаря своему влиянию у Ягеллы, успел доставить ему сан краковского епископа и должность канцлера. Однако политика, сближавшая Польшу с Сигизмундом, потерпела большую неудачу. Не только Констанцский собор не провел церковной унии и не решил спора с орденом — но и Сигизмунд, выбранный третейским судьей и подкупленный Тевтонами, в 1420 г. в Бреславле постановил решение, невыгодное для Польши.
Это вызвало в Польше страшное негодование против Сигизмунда, а вместе с тем и против руководителя тогдашней политики, канцлера Ястржембца. Лэнчицкий сезд, который произошел в 1420 г. и на котором чешское посольство должно было получить ответ Ягеллы, отдал канцлера под суд. С трудом избавил его от суда Витовт. В то же самое время этот последний, гордость которого была сильно оскорблена, вполне переменил свою политику и из друга императора и и вместе с тем короля Чехии, Сигизмунда, сделался его заклятым врагом. На бреславльское решение должно было ответить Ягелле — принятием чешской короны, а Витовту — вступлением в истребительную войну с орденом. С этою мыслью Витовт стал во главе партии, благоприятствовал в Польше гусятам.
И однако после тяжелой борьбы победила польская церковная иерархия под предводительством Сбигнева Олесницкого. Действительно, Олесницкий не успел довести до конца свой план, т.е. за уступку Польше Силезии предоставить в распоряжение Сигизмунда дело чешских еретиков. Витовт принял чешскую корону и отправил в Чехию князя Сигизмунда Корибута с пятью тысячами рыцарства. Ягелло с канцлером Ястржембцем смотрел сквозь пальцы на это предприятие, из Польши приходили к чехам многочисленные подкрепления, чешским посольствам не отказывали во всевозможных надеждах, чтобы императора Сигизмунда сдерживать в должных границах, но Ягелло в конце концов не принял чешской короны и не посвятил всех сил Польши делу Чехии. Когда же Сигизмунд Корибут не сумел удержаться в Чехии, когда Витовт утолил жажду мести беспримерным опустошением орденских земель в 1422 и 1423 гг. и по Мельницкому миру добился от ордена окончательного отречения от посягательств на Жмудь, когда, наконец, поколебалось положение Ягеллы и Витовта в католическом мире вследствие двусмысленной политики по отношению к Чехии, а орден, благодаря этому, стал ободряться, то Витовт окончательно отступился от Чехии, а Ягелло в 1423 г. заключил с императором Сигизмундом сделку, в силу которой Польша должна была порвать связь с Чехией и за то развязать себе руки относительно ордена, которому помогал Сигизмунд.
Вследствие этого, представитель Витовтовой политикой в Польше, Ястржембец, потерял силу и был перемещен на гнезненскую архиепископскую кафедру, удаленную от короля и от двора. Олесницкий, в качестве епископа краковского, занял его место, канцлером был сделан Шафранец, личность менее значительная, очевидно с тою целью, чтобы не дразнить Витовта. И все-таки этого результата нисколько не удалось избежать. Да и у Витовта, как обладателя литовского государства, могли найтись поводы для существенного нерасположения к польскому можновладству.
Поляки помогали Литве в её сравнительно быстром развитии и цивилизации, но хорошо сознавали, что не могут считать ее своей провинцией, и потому оставили ей самостоятельность и довольствовались только слабыми верховными правами своего короля над Литвой. Однако практичное польское можновладство за подобную свою политику всегда требовало известных очевидных и немедленных выгод, и вознаграждением в данном случае должна была служить южная Русь.
На восточных границах Червонной Руси простиралось широкое пространство, ограниченное с севера и востока Днепром и впадающей в него Припятью, опустошенное и безлюдное, с тех пор как подверглось игу и истребительным нападениям татар. Подолия и Волынь — таково было общеупотребительное название этого пространства — имели тем не менее здоровый климат, плодородную почву и обилие воды и могли течь молоком и медом, только бы удалось отнять их у татар и привлечь к ним капитал, население и заботливый хозяйственный труд. Поэтому уже Казимир Великий обращал внимание поляков на эти земли, направляя на восток все цивилизаторское и экономическое движение Польши. Но когда Казимир Великий занял Червонную Русь, как исходный пункт для дальнейшего движения на восток, его опередил в этом движении великий князь литовский Ольгерд, выгнал татар после битвы под Синими Водами, занял Подолию и Волынь и дальнейшую защиту их вверил своим братьям. Любарт получил Волынь, Кориат — опустошенную в конец Подолию. Казимир Великий после долгой борьбы успел удержать за Польшей только западную часть Волыни. По смерти его, Польша утратила эти приобретения вместе с Червонною Русью, но польский элемент уже не прекращал своего цивилизаторского движения в южно-русские земли, хотя власть над ними находилась в руках Венгрии и Литвы. Наместник Людовика, короля венгерского, в Червонной Руси, Владислав, князь опольский, весьма усиленно помогал колонизации, и в его-то правление, в 1375 году появилась папская булла, учреждавшая католическую митрополию в Галиче (позднее перенесенную во Львов) и зависимые от неё епископства в Перемышле, Холме и Владимире, в конце XIV века возникло отдельное епископство для Подолий в Каменце, и через то эти страны все более и более поддавались влиянию западной цивилизации, а, следовательно, и польского элемента.
В 1387 г., в тот момент, когда Ягелло был занят обращением Литвы, поляки выгоняют венгров из Червонной Руси и находят Волынь и Подолию во власти литовских князей. Витовт, стремясь сохранить за Литвой эти владения, устранил в них подвластных князей и подчинил их своей непосредственной власти, но однако не мог отказаться от помощи поляков, потому что только они были в состоянии с успехом удерживать татар, они одни умели хозяйствовать и колонизировать, обладали большими капиталами и рабочим населением, Таким образом, после битвы при Ворскле, трудами Мельштынских, Бучацких, Шафранцов, Язловецких и многих других, Подолия на глазах Витовта заселялась, процветала, но вместе с тем полонизировалась, а чем сильнее утверждался в этой стране польский элемент, тем громче, очевидно, требовал он соединения её с короной. Витовт должен был согласиться на то, чтобы Ягелло содержал польские гарнизоны в главных подольских замках, спор разгорался все более и более и склонялся в пользу поляков. Это было таким жизненным вопросом для польского можновладства, объединявшим его такой солидарностью, что сам Ягелло, выступая в роли посредника, не мог вполне положиться даже на своих польских чиновников.
Витовт, смотря на это и будучи чрезвычайно раздражен неудачей, которая постигла его в чешском деле, благодаря польской церковной иерархии, внезапно переменяет ту позицию, которой держался до тех пор, стремится к полной самостоятельности Литвы, сближается с императором Сигизмундом и при его содействии намеревается короноваться. Долго старались польские паны уничтожить эти планы искусными происками, наконец дело дошло до открытого столкновения на общем съезде в Луцке, на который Витовт, под предлогом иных дел, пригласил Сигизмунда, Ягеллу и много других князей и панов в 1429 г. Сбигнев Олесницкий выступил от имени поляков и, заклеймив предполагавшуюся коронацию Витовта, как нарушение унии, скрепленной присягой, представил ее таким действием, какое Польша никогда не может допустить. Обе стороны разъехались с сильным раздражением и решились идти на пролом. В это время внезапная смерть Витовта в 1430 г. освободила Польшу от его опасных стремлений, но вместе с тем убедила поляков, какую сильную опору своей задачи в Литве они потеряли. Один Витовт, открывая доступ в Литву польскому влиянию, католической церкви и западной цивилизации, умел без насилия обуздывать русский элемент, составлявший большинство в его обширном государстве и недавно еще господствовавший.
Поляки, увы, не сумели идти по его следам. После его смерти можновладство захватило Подолию для Польши, а великий князь Свидригайло, преемник Витовта, открыто вступился за русское дело. Немедленно в 1430 г. возгорелась война. Волынь осталась за Литвою, поляки с трудом успели удержаться в Подолии. Было счастьем для них, что они нашли союзников в самом литовском государстве, во враждебных господству русского элемента католиках-литовцах. Эти последние принудили Свидригайло к бегству и, с согласия Ягеллы, провозгласили великим князем Сигизмунда, князя стародубского, который в 1432 г. подтвердил унию и уступил Польше Подолию и Волынь. Но за Свидригайлу были русские уделы литовского государства, вступились за его дело также и Тевтоны, но поляки усмирили их в 1433 г. взятием Гданьска (Данцига) и принудили к перемирию, Сигизмунд же в 1435 г., после смерти Ягеллы, с помощью поляков одолел Свидригайлу и помогавших ему рыцарей Ливонского ордена в кровавой битве при реке Свенте. Эта победа совершенно положила конец русскому сепаратизму в Литве и разбила грозную для Польши коалицию русского элемента с Тевтонским орденом. Свидригайло отказался от господства над Литвой и, признав зависимость Волыни от Польши, обеспечил себя обладание этой землей. Орден в 1436 г. заключил вечный мир в Бресте Литовском и перестал быть опасным, отказавшись от всяких замыслов против Польши заодно с соседними державами.
Итак, нужно было направиться на что-либо иное, проявиться где-либо в ином месте беспокойному духу народа, который лишь неохотно подчинялся политике церковной иерархии, неблагоприятствовавшей чехам, и никогда не позволял ей решительно выступить против них. Польская иерархия, нашедшая себе гениального вождя в Сбигневе Олесницком, умела за то отстранить от Польши вредные последствия гуситского движения, как скоро она окончательно отвергла те выгоды, какие, по-видимому, приносило с собой это движение. С беспощадностью, какой отличалось в Польше только церковное правление, были подавлены в крае проявления гуситства и самые поползновения к нему. Синод, собравшийся в Калише в 1420 г. под председательством примаса Николая Тромбы, кодифицировал уставы польской церкви, сделал их более строгими, соединив в одно целое, укрепил и усилил дисциплину во всем духовенстве. Были учреждены инквизиторы для гуситской ереси, а в 1424 г. был добыт от Ягеллы знаменитый велюньский эдикт, обеспечивавший за церковью исполнение её уже самого по себе страшного проклятия при помощи вооруженной силы гродских старост, конфискацию имения лица, преданного проклятию.
Обезопасив себя со стороны народа, Олесницкий употребил равно успешные средства и по отношению к самому Ягелле, он поднял вопрос об обеспечении польского престола за сыновьями Ягеллы, захватил этот вопрос в свои руки и мастерски умел устрашать им постоянно нерешительного и слабого короля. К сожалению, те выгоды, каких имелось в виду достигнуть через то, не окупали печальных последствий скандального торга за корону. Чтобы завладеть Ягеллою и навязать ему себя в качестве посредника, Сбигнев должен был поссорить короля с можновладством. Королю были поставлены условия, в которых соединены были привилегии, данные Ягеллою при вступлении на престол отдельно шляхте и отдельно духовенству. Тем самым был подтвержден легальным образом союз церковной иерархии со светской. С 1425 г. с необычайной, непонятной горячностью велось дело, закончившееся только в 1433 г. изданием Едльненской привилегии со стороны Ягеллы, а со стороны шляхты — формальным признанием в следующем году права наследства за одним из его сыновей. Сбигнев не предчувствовал, что оппозиция, поднятая против Ягеллы, обратится на него самого, когда по смерти короля он, на основании его завещания, вознамерится захватить себе опеку над малолетним Владиславом.
И действительно, элементы, не расположенные к церковной политике, как только скончался Ягелло в 1434 г., организовались в сильную партию и начали грозную борьбу с этой политикой и главным её представителем, Олесницким. В то время как Сбигнев на познанском и краковском съездах хлопотал, чтобы был признан королем восьмилетний Владислав III, оппозиция, во главе которой стояли такие вельможи, как Cпытек из Мельштына, Дерслав из Рытвян, Ян Страш и Авраам Збонский, созвала съезд в Опатове и поставила кандидатуру Земовита мазовецкого. По отношению к недавно заключенным с умершим королем трактатам, это было незаконной и неполитичной мыслью, которая потому тот час же провалилась и послужила к еще большему возвышению Олесиицкого. Гораздо искуснее поступила гуситская партия при коронации Владислава, предлагая в правители вместо Олесницкого Земовита, она нашла в этом последнем такую поддержку, что Олесницкий, не желая допустить Земовита, сам отказался от регенства, к которому призывали его и завещание Ягеллы, и собственное честолюбие. На время малолетства короля были установлены для каждой земли «провизоры» но Олесницкий надеялся, что над множеством «провизоров» ему еще легче будет господствовать, чем над слабым умом Ягеллы.
Едва только одолели Свидригайлу и заключили мир с орденом, чешский вопрос выступил с новой, неслыханной силой. В 1437 г. умер Сигизмунд, последний из Люксембургов, законный король венгерский и чешский, в лице его зятя Альберта династия Габсбургов в первый раз предъявила притязания на обе короны, но чехи, опасаясь германизации, усиленно просили прислать им второго сына Ягеллы, Казимира. Чешские отношения уже изменились, умеренная партия, после страшных потрясений, одержала верх над крайними таборитами и, заключив соглашение (так называемом компактаты) с Базельским собором, с 1431 г. открывшим свои заседания, умела стереть с себя признаки ереси и укрепить свое положение. Должны ли были поляки, при столь выгодных условиях, отступиться от чешского дела? Не следовало ли поставить на весы все могущество Польши и осуществить великую идею славянского единства? Но хотя весь народ с жаром проникся этою мыслью, церковная иерархия, и во главе её Олесницкий, стала железной стеною, преграждая всякое соединение с чехами. Переход на сторону чешского дела был победой гуситской партии в Польше и подрывал положение иерархии, равно как и её до сих пор длившееся правление, которое она ни за какую цену не хотела выпустить из своих рук. Олесницкий не мог помешать походу Казимира Ягеллончика за чешской короной, но, лишая его основательной поддержки со стороны польского правительства, не допустил, чтобы этот поход достиг предположенной цели. Альберт удержался в Чехии, Казимир должен был уступить. Раздражение против иерархии, против Сбигнева Олесницкого, грозным пламенем возгорелось в Польше. В 1438 и 1439 гг. составились две конфедерации, одна под предводительством Сбигнева, другая собралась под знаменем Спытка Мельштынского, но счастье благоприятствовало иерархии, которая была лучше организована, в кровопролитном сражении под Гротниками гуситско-чешская партия проиграла свое дело, и сам Спытек Мельштынский погиб мужественною смертью на поле битвы. Замки гуситских панов брались штурмом, имения отнимались, духовенство гуситское, как еретическое, сжигалось на кострах, и Сбигнев Олесницкий увидел себя господином положения.
---
Владислав Ягелло родился примерно в 1351 году, был королем в Польше с 1386 г. по 1434, имел четырех жен:
1) Ядвигу венгерскую (ум. 1399),
2) Анну циллейскую (ум. 1416),
3) Елизавету из Пилецких Грановскую (ум. 1420),
4) Русскую княжну Софью, дочь Юрия, князя Ольшанского. От этой последней оставил двух сыновей: Владислава Варгенчика и Казимира Ягеллончика.
Великого грюнвальденского вождя окружало вместе с тем обаяние славного администратора и дипломата. Продолжительное пребывание при тевтонском дворе способствовало развитию его природных способностей, заменило узкий кругозор его литовской политики широким обще-европейским кругозором и научило его ценить силу тогдашней западной цивилизации.
Помирившись с Ягеллой и будучи поставлен у кормила правления Литвы, Витовт не только умел сохранять союз и помочь Польше сокрушить общего врага, орден, но в то же время поставил себе великую задачу: вырвать свою страну из обятий Востока и навсегда ввести ее в среду цивилизованных европейских государств, в среду так прекрасно называвшейся «христианской республики» (Rzeczpospolita chrzesciariska). Только он один мог с успехом выполнить эту задачу, и он действительно выполнил ее.
Он стремился воздвигнуть сильное государство, которое держалось бы на разумных основаниях, на цивилизации Запада, и к этой цели направлял всю свою политику. До настоящего времени литовское государство составлялось из целого ряда маленьких княжеств, которыми почти независимо владели многочисленные потомки Гедимина. Витовт, стремясь к успешному осуществлению реформ, должен был начать с объединения всего государства под одной великокняжеской властью и поэтому или лишил власти всех удельных князей, или подчинил их своей власти и обязал повиновением себе, как простых чиновников.
Образуя единое государство, Витовт в то же время создавал ему сильную опору в литовцах, не для того чтобы придать ему однообразный литовский характер, не для того чтобы поднять приходившую в упадок литовскую народность и вдохнуть в нее новую жизнь, но по той причине, что литовцы легче всего проникались западной цивилизацией, которой они искали вместе с христианством. От этого Витовт является самым ревностным распространителем христианства среди литовского племени, в 1387 г. помогает Ягелле, в 1413 обращает Жмудь, тем привлекает к себе поляков и усердно помогает их политике, стремящейся к возвышению Литвы, городельской унией освобождает литовских бояр-католиков, вводит должности по образцу польских, заселяет немцами города, устраивает их на немецкий манер и всеми способами распространяет земледелие, торговлю и промышленность.
Более трудная задача ожидала Витовта относительно русского элемента, который составлял большинство его подданных, принадлежал хотя к христианской, но восточной церкви, имел свою старинную цивилизацию, недавно еще заправлял всем на Литве и считал столицу государства, Вильно, одним из своих главных центров. Притеснять русских Витовт и не смел и не мог. Он однако стремился примирить их с новым порядком. Для этой цели он защищал свои верховные права на Псков и Новгород, занял Смоленск и так ослабил московское государство, что русские подданные Витовта не могли тянуть в сторону Москвы, а должны были искать удовлетворения своих стремлений в пределах литовского государства. Витовт облегчал им эту задачу и учредил или скорее восстановил особую, независимую от Москвы, митрополию в Киеве. Это было только первым шагом. Другим должна была сделаться уния восточной церкви с Римом. Церковная уния должна была направить русских в объятия Запада, сделать возможной для них равноправность с католическим литовским элементом и тесно связать их с последним, приобрести равноправность литовскому государству в ряду католических государств Европы. Унии посвящает Витовт все свои силы, ради неё он отправляет киевского митрополита в 1418 г. на собор в Констанц, ради неё отодвигает на задний план борьбу с орденом, сближается с императором Сигизмундом Люксембургским, помогавшим Тевтонскому ордену, и заключает с ним мир и союз для Польши в Любовле в 1412 г. Это не помешало новой войне Польши с орденом в 1414 г., но она вскоре прекратилась, и польско-тевтонский спор перешел на третейский суд собора. В этом принимал деятельное участие Витовт, который нашел в Польше ревностного пособника в лице честолюбивого епископа познанского, Войцеха Ястржембца и, благодаря своему влиянию у Ягеллы, успел доставить ему сан краковского епископа и должность канцлера. Однако политика, сближавшая Польшу с Сигизмундом, потерпела большую неудачу. Не только Констанцский собор не провел церковной унии и не решил спора с орденом — но и Сигизмунд, выбранный третейским судьей и подкупленный Тевтонами, в 1420 г. в Бреславле постановил решение, невыгодное для Польши.
Это вызвало в Польше страшное негодование против Сигизмунда, а вместе с тем и против руководителя тогдашней политики, канцлера Ястржембца. Лэнчицкий сезд, который произошел в 1420 г. и на котором чешское посольство должно было получить ответ Ягеллы, отдал канцлера под суд. С трудом избавил его от суда Витовт. В то же самое время этот последний, гордость которого была сильно оскорблена, вполне переменил свою политику и из друга императора и и вместе с тем короля Чехии, Сигизмунда, сделался его заклятым врагом. На бреславльское решение должно было ответить Ягелле — принятием чешской короны, а Витовту — вступлением в истребительную войну с орденом. С этою мыслью Витовт стал во главе партии, благоприятствовал в Польше гусятам.
И однако после тяжелой борьбы победила польская церковная иерархия под предводительством Сбигнева Олесницкого. Действительно, Олесницкий не успел довести до конца свой план, т.е. за уступку Польше Силезии предоставить в распоряжение Сигизмунда дело чешских еретиков. Витовт принял чешскую корону и отправил в Чехию князя Сигизмунда Корибута с пятью тысячами рыцарства. Ягелло с канцлером Ястржембцем смотрел сквозь пальцы на это предприятие, из Польши приходили к чехам многочисленные подкрепления, чешским посольствам не отказывали во всевозможных надеждах, чтобы императора Сигизмунда сдерживать в должных границах, но Ягелло в конце концов не принял чешской короны и не посвятил всех сил Польши делу Чехии. Когда же Сигизмунд Корибут не сумел удержаться в Чехии, когда Витовт утолил жажду мести беспримерным опустошением орденских земель в 1422 и 1423 гг. и по Мельницкому миру добился от ордена окончательного отречения от посягательств на Жмудь, когда, наконец, поколебалось положение Ягеллы и Витовта в католическом мире вследствие двусмысленной политики по отношению к Чехии, а орден, благодаря этому, стал ободряться, то Витовт окончательно отступился от Чехии, а Ягелло в 1423 г. заключил с императором Сигизмундом сделку, в силу которой Польша должна была порвать связь с Чехией и за то развязать себе руки относительно ордена, которому помогал Сигизмунд.
Вследствие этого, представитель Витовтовой политикой в Польше, Ястржембец, потерял силу и был перемещен на гнезненскую архиепископскую кафедру, удаленную от короля и от двора. Олесницкий, в качестве епископа краковского, занял его место, канцлером был сделан Шафранец, личность менее значительная, очевидно с тою целью, чтобы не дразнить Витовта. И все-таки этого результата нисколько не удалось избежать. Да и у Витовта, как обладателя литовского государства, могли найтись поводы для существенного нерасположения к польскому можновладству.
Поляки помогали Литве в её сравнительно быстром развитии и цивилизации, но хорошо сознавали, что не могут считать ее своей провинцией, и потому оставили ей самостоятельность и довольствовались только слабыми верховными правами своего короля над Литвой. Однако практичное польское можновладство за подобную свою политику всегда требовало известных очевидных и немедленных выгод, и вознаграждением в данном случае должна была служить южная Русь.
На восточных границах Червонной Руси простиралось широкое пространство, ограниченное с севера и востока Днепром и впадающей в него Припятью, опустошенное и безлюдное, с тех пор как подверглось игу и истребительным нападениям татар. Подолия и Волынь — таково было общеупотребительное название этого пространства — имели тем не менее здоровый климат, плодородную почву и обилие воды и могли течь молоком и медом, только бы удалось отнять их у татар и привлечь к ним капитал, население и заботливый хозяйственный труд. Поэтому уже Казимир Великий обращал внимание поляков на эти земли, направляя на восток все цивилизаторское и экономическое движение Польши. Но когда Казимир Великий занял Червонную Русь, как исходный пункт для дальнейшего движения на восток, его опередил в этом движении великий князь литовский Ольгерд, выгнал татар после битвы под Синими Водами, занял Подолию и Волынь и дальнейшую защиту их вверил своим братьям. Любарт получил Волынь, Кориат — опустошенную в конец Подолию. Казимир Великий после долгой борьбы успел удержать за Польшей только западную часть Волыни. По смерти его, Польша утратила эти приобретения вместе с Червонною Русью, но польский элемент уже не прекращал своего цивилизаторского движения в южно-русские земли, хотя власть над ними находилась в руках Венгрии и Литвы. Наместник Людовика, короля венгерского, в Червонной Руси, Владислав, князь опольский, весьма усиленно помогал колонизации, и в его-то правление, в 1375 году появилась папская булла, учреждавшая католическую митрополию в Галиче (позднее перенесенную во Львов) и зависимые от неё епископства в Перемышле, Холме и Владимире, в конце XIV века возникло отдельное епископство для Подолий в Каменце, и через то эти страны все более и более поддавались влиянию западной цивилизации, а, следовательно, и польского элемента.
В 1387 г., в тот момент, когда Ягелло был занят обращением Литвы, поляки выгоняют венгров из Червонной Руси и находят Волынь и Подолию во власти литовских князей. Витовт, стремясь сохранить за Литвой эти владения, устранил в них подвластных князей и подчинил их своей непосредственной власти, но однако не мог отказаться от помощи поляков, потому что только они были в состоянии с успехом удерживать татар, они одни умели хозяйствовать и колонизировать, обладали большими капиталами и рабочим населением, Таким образом, после битвы при Ворскле, трудами Мельштынских, Бучацких, Шафранцов, Язловецких и многих других, Подолия на глазах Витовта заселялась, процветала, но вместе с тем полонизировалась, а чем сильнее утверждался в этой стране польский элемент, тем громче, очевидно, требовал он соединения её с короной. Витовт должен был согласиться на то, чтобы Ягелло содержал польские гарнизоны в главных подольских замках, спор разгорался все более и более и склонялся в пользу поляков. Это было таким жизненным вопросом для польского можновладства, объединявшим его такой солидарностью, что сам Ягелло, выступая в роли посредника, не мог вполне положиться даже на своих польских чиновников.
Витовт, смотря на это и будучи чрезвычайно раздражен неудачей, которая постигла его в чешском деле, благодаря польской церковной иерархии, внезапно переменяет ту позицию, которой держался до тех пор, стремится к полной самостоятельности Литвы, сближается с императором Сигизмундом и при его содействии намеревается короноваться. Долго старались польские паны уничтожить эти планы искусными происками, наконец дело дошло до открытого столкновения на общем съезде в Луцке, на который Витовт, под предлогом иных дел, пригласил Сигизмунда, Ягеллу и много других князей и панов в 1429 г. Сбигнев Олесницкий выступил от имени поляков и, заклеймив предполагавшуюся коронацию Витовта, как нарушение унии, скрепленной присягой, представил ее таким действием, какое Польша никогда не может допустить. Обе стороны разъехались с сильным раздражением и решились идти на пролом. В это время внезапная смерть Витовта в 1430 г. освободила Польшу от его опасных стремлений, но вместе с тем убедила поляков, какую сильную опору своей задачи в Литве они потеряли. Один Витовт, открывая доступ в Литву польскому влиянию, католической церкви и западной цивилизации, умел без насилия обуздывать русский элемент, составлявший большинство в его обширном государстве и недавно еще господствовавший.
Поляки, увы, не сумели идти по его следам. После его смерти можновладство захватило Подолию для Польши, а великий князь Свидригайло, преемник Витовта, открыто вступился за русское дело. Немедленно в 1430 г. возгорелась война. Волынь осталась за Литвою, поляки с трудом успели удержаться в Подолии. Было счастьем для них, что они нашли союзников в самом литовском государстве, во враждебных господству русского элемента католиках-литовцах. Эти последние принудили Свидригайло к бегству и, с согласия Ягеллы, провозгласили великим князем Сигизмунда, князя стародубского, который в 1432 г. подтвердил унию и уступил Польше Подолию и Волынь. Но за Свидригайлу были русские уделы литовского государства, вступились за его дело также и Тевтоны, но поляки усмирили их в 1433 г. взятием Гданьска (Данцига) и принудили к перемирию, Сигизмунд же в 1435 г., после смерти Ягеллы, с помощью поляков одолел Свидригайлу и помогавших ему рыцарей Ливонского ордена в кровавой битве при реке Свенте. Эта победа совершенно положила конец русскому сепаратизму в Литве и разбила грозную для Польши коалицию русского элемента с Тевтонским орденом. Свидригайло отказался от господства над Литвой и, признав зависимость Волыни от Польши, обеспечил себя обладание этой землей. Орден в 1436 г. заключил вечный мир в Бресте Литовском и перестал быть опасным, отказавшись от всяких замыслов против Польши заодно с соседними державами.
Итак, нужно было направиться на что-либо иное, проявиться где-либо в ином месте беспокойному духу народа, который лишь неохотно подчинялся политике церковной иерархии, неблагоприятствовавшей чехам, и никогда не позволял ей решительно выступить против них. Польская иерархия, нашедшая себе гениального вождя в Сбигневе Олесницком, умела за то отстранить от Польши вредные последствия гуситского движения, как скоро она окончательно отвергла те выгоды, какие, по-видимому, приносило с собой это движение. С беспощадностью, какой отличалось в Польше только церковное правление, были подавлены в крае проявления гуситства и самые поползновения к нему. Синод, собравшийся в Калише в 1420 г. под председательством примаса Николая Тромбы, кодифицировал уставы польской церкви, сделал их более строгими, соединив в одно целое, укрепил и усилил дисциплину во всем духовенстве. Были учреждены инквизиторы для гуситской ереси, а в 1424 г. был добыт от Ягеллы знаменитый велюньский эдикт, обеспечивавший за церковью исполнение её уже самого по себе страшного проклятия при помощи вооруженной силы гродских старост, конфискацию имения лица, преданного проклятию.
Обезопасив себя со стороны народа, Олесницкий употребил равно успешные средства и по отношению к самому Ягелле, он поднял вопрос об обеспечении польского престола за сыновьями Ягеллы, захватил этот вопрос в свои руки и мастерски умел устрашать им постоянно нерешительного и слабого короля. К сожалению, те выгоды, каких имелось в виду достигнуть через то, не окупали печальных последствий скандального торга за корону. Чтобы завладеть Ягеллою и навязать ему себя в качестве посредника, Сбигнев должен был поссорить короля с можновладством. Королю были поставлены условия, в которых соединены были привилегии, данные Ягеллою при вступлении на престол отдельно шляхте и отдельно духовенству. Тем самым был подтвержден легальным образом союз церковной иерархии со светской. С 1425 г. с необычайной, непонятной горячностью велось дело, закончившееся только в 1433 г. изданием Едльненской привилегии со стороны Ягеллы, а со стороны шляхты — формальным признанием в следующем году права наследства за одним из его сыновей. Сбигнев не предчувствовал, что оппозиция, поднятая против Ягеллы, обратится на него самого, когда по смерти короля он, на основании его завещания, вознамерится захватить себе опеку над малолетним Владиславом.
И действительно, элементы, не расположенные к церковной политике, как только скончался Ягелло в 1434 г., организовались в сильную партию и начали грозную борьбу с этой политикой и главным её представителем, Олесницким. В то время как Сбигнев на познанском и краковском съездах хлопотал, чтобы был признан королем восьмилетний Владислав III, оппозиция, во главе которой стояли такие вельможи, как Cпытек из Мельштына, Дерслав из Рытвян, Ян Страш и Авраам Збонский, созвала съезд в Опатове и поставила кандидатуру Земовита мазовецкого. По отношению к недавно заключенным с умершим королем трактатам, это было незаконной и неполитичной мыслью, которая потому тот час же провалилась и послужила к еще большему возвышению Олесиицкого. Гораздо искуснее поступила гуситская партия при коронации Владислава, предлагая в правители вместо Олесницкого Земовита, она нашла в этом последнем такую поддержку, что Олесницкий, не желая допустить Земовита, сам отказался от регенства, к которому призывали его и завещание Ягеллы, и собственное честолюбие. На время малолетства короля были установлены для каждой земли «провизоры» но Олесницкий надеялся, что над множеством «провизоров» ему еще легче будет господствовать, чем над слабым умом Ягеллы.
Едва только одолели Свидригайлу и заключили мир с орденом, чешский вопрос выступил с новой, неслыханной силой. В 1437 г. умер Сигизмунд, последний из Люксембургов, законный король венгерский и чешский, в лице его зятя Альберта династия Габсбургов в первый раз предъявила притязания на обе короны, но чехи, опасаясь германизации, усиленно просили прислать им второго сына Ягеллы, Казимира. Чешские отношения уже изменились, умеренная партия, после страшных потрясений, одержала верх над крайними таборитами и, заключив соглашение (так называемом компактаты) с Базельским собором, с 1431 г. открывшим свои заседания, умела стереть с себя признаки ереси и укрепить свое положение. Должны ли были поляки, при столь выгодных условиях, отступиться от чешского дела? Не следовало ли поставить на весы все могущество Польши и осуществить великую идею славянского единства? Но хотя весь народ с жаром проникся этою мыслью, церковная иерархия, и во главе её Олесницкий, стала железной стеною, преграждая всякое соединение с чехами. Переход на сторону чешского дела был победой гуситской партии в Польше и подрывал положение иерархии, равно как и её до сих пор длившееся правление, которое она ни за какую цену не хотела выпустить из своих рук. Олесницкий не мог помешать походу Казимира Ягеллончика за чешской короной, но, лишая его основательной поддержки со стороны польского правительства, не допустил, чтобы этот поход достиг предположенной цели. Альберт удержался в Чехии, Казимир должен был уступить. Раздражение против иерархии, против Сбигнева Олесницкого, грозным пламенем возгорелось в Польше. В 1438 и 1439 гг. составились две конфедерации, одна под предводительством Сбигнева, другая собралась под знаменем Спытка Мельштынского, но счастье благоприятствовало иерархии, которая была лучше организована, в кровопролитном сражении под Гротниками гуситско-чешская партия проиграла свое дело, и сам Спытек Мельштынский погиб мужественною смертью на поле битвы. Замки гуситских панов брались штурмом, имения отнимались, духовенство гуситское, как еретическое, сжигалось на кострах, и Сбигнев Олесницкий увидел себя господином положения.
---
Владислав Ягелло родился примерно в 1351 году, был королем в Польше с 1386 г. по 1434, имел четырех жен:
1) Ядвигу венгерскую (ум. 1399),
2) Анну циллейскую (ум. 1416),
3) Елизавету из Пилецких Грановскую (ум. 1420),
4) Русскую княжну Софью, дочь Юрия, князя Ольшанского. От этой последней оставил двух сыновей: Владислава Варгенчика и Казимира Ягеллончика.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.