Страшная шведская катастрофа должна была открыть глаза народу на зло, которое его сделало и привело на самый край пропасти, должна была побудить его к внутренней реформе. В момент наибольшего упадка повсюду и много разговаривали об этой реформе, послышались даже такие голоса, которые отважились все несчастье представлять карой за притеснение сельского люда, сам король в 1656 г. произнес в Львове торжественное обещание, что по восстановлении мира он со всеми сословиями постарается освободить народ от «несправедливых повинностей и притеснений», на заседании сената в 1659 г. шла речь об
исправлении порядка рассуждений на сеймах, царю Алексею, при жизни короля, было предложено «наследственное» вступление на трон, и никто не протестовал против такого нарушения свободного избрания. По заключении оливского мира, возгласы о реформе притихли, обнаружилось напротив того, что тяжелые поражения и горькая опытность вовсе не вылечили помешавшегося на химере золотой свободы народа. Проявления его нравственного и политического расстройства были так очевидны и постоянны, что невозможно было опровергать их или пройти молчанием. На них обратил внимание в своих политических произведениях («Реформация нравов». Reformacya obyczajow» 1645—1646 и «Плач короны польской», «Lament korony polsldej») Симон Старовольский (ум. 1656), во всей ноготе и даже с очевидным преувеличением представил их Христофор Опалинский в Сатирах (1652 г.), посредством которых он, вероятно, хотел оправдать свои собственные преступления и измены. Однако тогдашнее общественное мнение представлял только Андрей Максимилиан Фредро, большой доктринер, который изучал историю первого безкоролевья и даже написал ее («История царствования Генриха Валуа», «Gesta sub Henrico Valesio» 1659 г. для того, чтобы подновить гибельную теорию шляхетской вольности, выставленную в первый раз Замойским. и развить ее самым блестящим образом. В своих многочисленных политических рассуждениях, перескакивая от одного софизма к другому, Фредро также толковал сбитым с толку умам шляхты, что только золотая свобода избрание королей, liberum veto, упадок городов, притеснение народа, прекращение войн и полное отстранение от всего заграничного в состоянии избавить Польшу от хлопот и обеспечить ей невозмутимое спокойствие. Однако самые просвещенные умы в народе ухватились за мысль о реформе и порешили приступить к ней безотлагательно. Оливский мир, заключенный под влиянием Франции, доставил политический перевес французской партии, во главе которой стала королева и многие влиятельные личности, как например Любомирский, Морштын, Пражмовский, Оливский, и эта партия вознамерилась осуществить реформу посредством избрания сына князя Конде (Энгиенского) преемником Яна Казимира. Повидимому такой выбор только предохранял Польшу от бурь безкоролевья, но в сущности дела простирался по своим последствиям чрезвычайно далеко. Избрание французского князя обеспечивало решительный союз с Францией и все политическия выгоды последнего, совершение избрания при жизни царствующаго короля быдо устранением одной из самых главных причин анархии, а если бы удалась хоть одна такая попытка, можно было бы безопасно предпринять и дальнейшие. Ожидали вооруженного, хотя и слабого сопротивления, французская партия была приготовлена к его усмирению, а подавление мятежа могло собственно стать наилучшим исходным пунктом для самых важных реформ. К несчастью все дело разбилось о два препятствия, с которыми не посчитались: олигархию и военные отношения.
Что среди польских магнатов выищется не один, так другой, который станет на защиту анархии, гарантирующей его произвол, и будет искать подкрепления в невежественных рядах шляхты, этого можно было ожидать. Трудно было однако предвидеть, что роль эту возьмет на себя человек, который в начале был главным столпом всей реформы, полководец, покрытый лаврами в последних войнах, маршал и польный гетман, Юрий Любомирский. Только ненасытная гордость побудила его к этому. Если реформа должна была иметь успех, к ней следовало привлечь многих. Любомирского оскорбило то, что не он один приводит в исполнение реформу, он начал отдаляться от неё, поступать на свой собственный страх, внимательно прислушиваться к неприязненным французскому влиянию нашептываниям австрийского двора, произошли неприятности с королевой, а когда король со всей французской партией выказал готовность осуществить реформу даже и без Любомирского, дело дошло до открытого разрыва. В 1661 г. собрался сейм, на котором Ян Казимир указывал на свободное избрание, как на источник зла и уже предсказал пророчески раздел страны. Однако сейм под предводительством своего маршала, известного нам доктринера и ревнителя золотой свободы. Андрея Максимилиана Фредро, благодаря нескольким голосам не допустил требуемого единогласия и тем самым отложил вопрос об избрании.
Между тем войска, не получая жалованья за время шведской и московской войн, образовали конфедерацию под предводительством Стефана Свидерского и Жеромского в 1661 г., названную священным союзом, и, отказывая королю в повиновении, кормясь на счет королевских и церковных поместий, настойчиво домогались жалованья, не уплаченного в срок. Для усмирения мятежа король собрал новое войско, так называемый благочестивый союз, и отдал его под начальство Чарнецкого.
Начались переговоры с бунтовщиками, королева с французской партией старалась воспользоваться ими для реформы, но в этих стараниях препятствовал ей Любомирский. Если бы им в его оппозиции руководила какая-нибудь политическая идея и честолюбие, то он мог бы совершенно привлечь на свою сторону мятеж, кичившийся своими силами, и, как второй Кромвель, осуществить свои замыслы. Однако его раздраженное высокомерие удовольствовалось тем, что он принудил короли к переговорам и к успокоению мятежа и вместе с тем к отказу на сейме 1662 г. от мысли об избрании Конде. Король временно подчинился, однако не думал оставить победу за Любомирским, и еще менее помышляла об этом энергическая королева. Маршала отстранили от двора и дали ему почувствовать ненависть и пренебрежение, а через это затронули его самым чувствительным образом, так что он дошел до тайных переговоров с Австрией и Бранденбургом. Этого только и нужно было польскому двору. Сеймовый суд в 1664 г., не смотря на срывание сейма сторонниками Любомирского, присудил его к лишению имения, должностей и чести за государственную измену. Булава польного гетмана досталась Стефану Чарнецкому к несчастью уже в последние минуты его жизни, а маршальство — Яну Советскому. Тогда Любомирский представил себя толпам шляхты жертвой короля, стремящегося к абсолютизму, защитником находящейся в опасности свободы и, нашедши достаточно невежественной и позволявшей себя сбивать с толку шляхты, срывал сейм за сеймом и начал открытую войну с королем. К несчастью королевские войска, преследуя искусно уходившего от них Любомирского, вследствие отсутствия хорошего предводителя, два раза попали в засаду и подверглись кровавой резне под Ченстоховым в 1665 г. и под Монтвами в 1666 г., вследствие чего Ян Казимир увидел себя выкупленным по Лэнговицкому договору отказаться от поддержки избранию, а Любомирский, получив амнистию, удалился в Силезию и там умер в следующем году.
Проект реформы пал, а шестилетняя буря, которую он вызвал в Польше, помогла только подняться побежденной в 1660 г. России. Во время систематического срывания сеймов, во время войсковых союзов и конфедерации для Польши невозможно было благополучно докончить войну. Ее только отсрочили на двадцать лет Андрусовским перемирием в 1667 г. и, оставляя за Россией Смоленск, Северск, Чернигов и заднепровскую Украину, а вместе с тем и Киев на два года, приготовлялись к отражению нового неприятеля, который выступил теперь с неслыханным натиском на юге Речи Посполитой, казаки втягивали безучастную дотоле Турцию в дела Речи Посполитой. Новый гетман их Дорошенко, угрожаемый со стороны России, беспрестанно беспокойный татарами, нерасположенный к Польше и не видевший в ней решительной точки опоры, напал на мысль, которая свидетельствовала уже об окончательном расстройстве казачества, поддался в 1664 г. оттоманской Порте. Разбитый вместе с помогавшими ему татарами в 1667 г. при Подгайцах Яном Собеским, в то время уже коронным польньм гетманом, он присягнул в верности королю, а союзники его, крымские татары, опасаясь как России, так равно и Турции, за уплату ежегодного подарка обязались помогать Речи Посполитой. Однако же внимание Турции, при всяком случае стремившейся к захватам и в первый раз решительно отраженной Австрией в 1664 г. при Сен-Готарде, уже не отклонилось от этого театра постоянных замешательств и политических переворотов.
исправлении порядка рассуждений на сеймах, царю Алексею, при жизни короля, было предложено «наследственное» вступление на трон, и никто не протестовал против такого нарушения свободного избрания. По заключении оливского мира, возгласы о реформе притихли, обнаружилось напротив того, что тяжелые поражения и горькая опытность вовсе не вылечили помешавшегося на химере золотой свободы народа. Проявления его нравственного и политического расстройства были так очевидны и постоянны, что невозможно было опровергать их или пройти молчанием. На них обратил внимание в своих политических произведениях («Реформация нравов». Reformacya obyczajow» 1645—1646 и «Плач короны польской», «Lament korony polsldej») Симон Старовольский (ум. 1656), во всей ноготе и даже с очевидным преувеличением представил их Христофор Опалинский в Сатирах (1652 г.), посредством которых он, вероятно, хотел оправдать свои собственные преступления и измены. Однако тогдашнее общественное мнение представлял только Андрей Максимилиан Фредро, большой доктринер, который изучал историю первого безкоролевья и даже написал ее («История царствования Генриха Валуа», «Gesta sub Henrico Valesio» 1659 г. для того, чтобы подновить гибельную теорию шляхетской вольности, выставленную в первый раз Замойским. и развить ее самым блестящим образом. В своих многочисленных политических рассуждениях, перескакивая от одного софизма к другому, Фредро также толковал сбитым с толку умам шляхты, что только золотая свобода избрание королей, liberum veto, упадок городов, притеснение народа, прекращение войн и полное отстранение от всего заграничного в состоянии избавить Польшу от хлопот и обеспечить ей невозмутимое спокойствие. Однако самые просвещенные умы в народе ухватились за мысль о реформе и порешили приступить к ней безотлагательно. Оливский мир, заключенный под влиянием Франции, доставил политический перевес французской партии, во главе которой стала королева и многие влиятельные личности, как например Любомирский, Морштын, Пражмовский, Оливский, и эта партия вознамерилась осуществить реформу посредством избрания сына князя Конде (Энгиенского) преемником Яна Казимира. Повидимому такой выбор только предохранял Польшу от бурь безкоролевья, но в сущности дела простирался по своим последствиям чрезвычайно далеко. Избрание французского князя обеспечивало решительный союз с Францией и все политическия выгоды последнего, совершение избрания при жизни царствующаго короля быдо устранением одной из самых главных причин анархии, а если бы удалась хоть одна такая попытка, можно было бы безопасно предпринять и дальнейшие. Ожидали вооруженного, хотя и слабого сопротивления, французская партия была приготовлена к его усмирению, а подавление мятежа могло собственно стать наилучшим исходным пунктом для самых важных реформ. К несчастью все дело разбилось о два препятствия, с которыми не посчитались: олигархию и военные отношения.
Что среди польских магнатов выищется не один, так другой, который станет на защиту анархии, гарантирующей его произвол, и будет искать подкрепления в невежественных рядах шляхты, этого можно было ожидать. Трудно было однако предвидеть, что роль эту возьмет на себя человек, который в начале был главным столпом всей реформы, полководец, покрытый лаврами в последних войнах, маршал и польный гетман, Юрий Любомирский. Только ненасытная гордость побудила его к этому. Если реформа должна была иметь успех, к ней следовало привлечь многих. Любомирского оскорбило то, что не он один приводит в исполнение реформу, он начал отдаляться от неё, поступать на свой собственный страх, внимательно прислушиваться к неприязненным французскому влиянию нашептываниям австрийского двора, произошли неприятности с королевой, а когда король со всей французской партией выказал готовность осуществить реформу даже и без Любомирского, дело дошло до открытого разрыва. В 1661 г. собрался сейм, на котором Ян Казимир указывал на свободное избрание, как на источник зла и уже предсказал пророчески раздел страны. Однако сейм под предводительством своего маршала, известного нам доктринера и ревнителя золотой свободы. Андрея Максимилиана Фредро, благодаря нескольким голосам не допустил требуемого единогласия и тем самым отложил вопрос об избрании.
Между тем войска, не получая жалованья за время шведской и московской войн, образовали конфедерацию под предводительством Стефана Свидерского и Жеромского в 1661 г., названную священным союзом, и, отказывая королю в повиновении, кормясь на счет королевских и церковных поместий, настойчиво домогались жалованья, не уплаченного в срок. Для усмирения мятежа король собрал новое войско, так называемый благочестивый союз, и отдал его под начальство Чарнецкого.
Начались переговоры с бунтовщиками, королева с французской партией старалась воспользоваться ими для реформы, но в этих стараниях препятствовал ей Любомирский. Если бы им в его оппозиции руководила какая-нибудь политическая идея и честолюбие, то он мог бы совершенно привлечь на свою сторону мятеж, кичившийся своими силами, и, как второй Кромвель, осуществить свои замыслы. Однако его раздраженное высокомерие удовольствовалось тем, что он принудил короли к переговорам и к успокоению мятежа и вместе с тем к отказу на сейме 1662 г. от мысли об избрании Конде. Король временно подчинился, однако не думал оставить победу за Любомирским, и еще менее помышляла об этом энергическая королева. Маршала отстранили от двора и дали ему почувствовать ненависть и пренебрежение, а через это затронули его самым чувствительным образом, так что он дошел до тайных переговоров с Австрией и Бранденбургом. Этого только и нужно было польскому двору. Сеймовый суд в 1664 г., не смотря на срывание сейма сторонниками Любомирского, присудил его к лишению имения, должностей и чести за государственную измену. Булава польного гетмана досталась Стефану Чарнецкому к несчастью уже в последние минуты его жизни, а маршальство — Яну Советскому. Тогда Любомирский представил себя толпам шляхты жертвой короля, стремящегося к абсолютизму, защитником находящейся в опасности свободы и, нашедши достаточно невежественной и позволявшей себя сбивать с толку шляхты, срывал сейм за сеймом и начал открытую войну с королем. К несчастью королевские войска, преследуя искусно уходившего от них Любомирского, вследствие отсутствия хорошего предводителя, два раза попали в засаду и подверглись кровавой резне под Ченстоховым в 1665 г. и под Монтвами в 1666 г., вследствие чего Ян Казимир увидел себя выкупленным по Лэнговицкому договору отказаться от поддержки избранию, а Любомирский, получив амнистию, удалился в Силезию и там умер в следующем году.
Проект реформы пал, а шестилетняя буря, которую он вызвал в Польше, помогла только подняться побежденной в 1660 г. России. Во время систематического срывания сеймов, во время войсковых союзов и конфедерации для Польши невозможно было благополучно докончить войну. Ее только отсрочили на двадцать лет Андрусовским перемирием в 1667 г. и, оставляя за Россией Смоленск, Северск, Чернигов и заднепровскую Украину, а вместе с тем и Киев на два года, приготовлялись к отражению нового неприятеля, который выступил теперь с неслыханным натиском на юге Речи Посполитой, казаки втягивали безучастную дотоле Турцию в дела Речи Посполитой. Новый гетман их Дорошенко, угрожаемый со стороны России, беспрестанно беспокойный татарами, нерасположенный к Польше и не видевший в ней решительной точки опоры, напал на мысль, которая свидетельствовала уже об окончательном расстройстве казачества, поддался в 1664 г. оттоманской Порте. Разбитый вместе с помогавшими ему татарами в 1667 г. при Подгайцах Яном Собеским, в то время уже коронным польньм гетманом, он присягнул в верности королю, а союзники его, крымские татары, опасаясь как России, так равно и Турции, за уплату ежегодного подарка обязались помогать Речи Посполитой. Однако же внимание Турции, при всяком случае стремившейся к захватам и в первый раз решительно отраженной Австрией в 1664 г. при Сен-Готарде, уже не отклонилось от этого театра постоянных замешательств и политических переворотов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.