Олесницкий был бы величайшим человеком, величайшим образом в польской истории, если бы сознал, что поражение при Варне закончило его политическую роль, если бы поборол самого себя и отстранился от политической жизни. Но он не сумел сделать это. Привычка к власти и выдающееся честолюбие не позволяли ему уступить место тем элементам, которые при новых условиях лучше его могли управлять государственным кораблем. Чем более уходила власть из его рук, чем лучше действовали его преемники и до некоторой степени
ученики, тем черствее делался опытный, но побитый вождь, тем более добивался власти. Не будучи в состоянии соперничать с более молодыми силами в положительном направлении, он нашел еще достаточно средств для того, чтобы парализовать намерения других и чтобы вплоть до своей смерти мешать собою ходу польской истории. Сам разрушая свои славные дела, он подал первый пример можновладческой анархии.
Польская политика, потерпев поражение на западе, по естественному ходу вещей тем сильннее обратилась к востоку, к Литве. Пока там властвовал Сигизмунд Кейстутович, который одолел Свидригайлу с помощью поляков и только в союзе с Польшей мог держаться на великокняжеском троне, не было опасения относительно Литвы. Но в 1440 г. Сигизмунд пал под ударами составивших против него заговор русских панов. На великокняжеский трон теперь призван был не какой-нибудь из дальних князей литовских, но сын Ягеллы, Казимир Ягеллончик, и сделана была попытка, опираясь на его право наследства, хотя бы с оружием в руке, завоевать Литве полную обособленность по отношению к Польше. Свидригайло, до сих пор державшийся на Волыни, порвал связь с Польшей и поспешил принести вассальную присягу Казимиру, литовцы устремляли ягодные взоры на Подолий, недавно занятую поляками.
В такую минуту пришлось поражение при Варне и смерть короля Владислава. Только он один, как старший брат, мог с большим основанием, чем Казимир, предъявить право на верховную власть в Литве. Теперь Казимир сделался для поляков независимым, наследственным обладателем Литвы. Лишь призывая его на трон Польши, поляки могли сохранить свои до сих пор существовавшие связь и сношения с Литвою. Поэтому польские паны на сезде в Серадзи в 1445 г. единогласно выбрали Казимира преемником Баранчика, убежденные, что при этом случае они по своей собственной воле продиктуют ему условия и главным образом осуществят ту мысль, которую они лелеяли: торжественное, формальное признание Волыни и Подолий провинциями, принадлежащими короне. Они совершенно ошиблись в расчетах. Казимир Ягеллончик был первым из Ягедлонов, который не нуждался ни в каком опекуне, благодаря своему зрелому возрасту, мужественному характеру, хорошему образованию и точному знанию литовских и польских дел. Полный сознания своей самостоятельной монаршей власти, Казимир и управлять хотел самостоятельно и своим высшим положением воспользоваться прежде всего для того, чтобы вести далее польско-литовскую унию, которой спор за Подолию и Волынь грозил в данное время полным крушением. Глубоко обдуманным был план Казимира, чтобы, приняв польскую корону, не допускать выбора особого великого князя на Литве, а соединяя своей особой оба трона, все более и более организуя Литву по польскому образцу, не разрешать формальным образом вопроса об обладании Подолией и Волынью и допустить оба народа к свободному соперничеству в деле заселения и обработки этих плодородных, но пустынных пространств. Поляки не поняли этого, но ошибка и вина Олесницкого в том, что, не желая уступить королю заправление государственными делами, он стал во главе оппозиции против него и в течение шести лет руководил ужаснейшими смутами.
Чиня проволочки с принятием предложенной ему короны под тем предлогом, что известие о смерти брата Варненчика еще недостоверно, и вместе с тем угрожая полякам, если бы они осмелились подумать о другом кандидате на трон, Казимир до такой степени истомил польских панов, что они в 1447 г. позволили ему короноваться королем без предварительного с его стороны признания выставленных ему требований и условий. Но тем настойчивее стали домогаться после коронации, чтобы король торжественно признал за короной Подолию и Волынь, а до тех пор пока не сделал бы этого, ему отказывали в признании и подчинении, отвергали самые благодетельные его проекты, относившиеся к упорядочению внутренних дел страны, съезды один за другим оканчивались ничем. Однако Казимир, твердо держась своего решения, не уступал ни на один шаг, ограждался прямо противоположными требованиями литовцев, созывал общие сезды литовцев и поляков, угрожал призраком междоусобной войны, вооружался величайшим терпением, обходил молчанием неприличные речи, с которыми выступала против него оппозиция и в 1452 г., по смерти Свидригайлы, удержал Волынь за Литвой. Олесницкий, для лучшего обединения оппозиции против короля, уже в 1447 г. вступил в переговоры с малопольской шляхтой и старался удовлетворить её требования по отношению к церкви, делая всевозможные уступки относительно десятинного сбора и церковного судопроизводства. В отместку за это, король поднял против надменнаго краковского епископа великопольское духовное и светское можновладство, которое не было непосредственно заинтересовано в деле Подолий и Волыни. Когда Сбигнев в силу своего кардинальского достоинства потребовал в королевском совете первенства перед примасом, в защиту последнего поднялись против него великополяне, и король в 1451 г. решил дело в их пользу, запрещая кому-либо принимать кардинальское достоинство и постановив, что он по своему усмотрению будет призывать в совет один раз примаса, другой раз — кардинала. Униженный этим Олесницкий, не зная меры в раздражении, прибегал к средствам, все более и более анархическим, в 1452 г. после дерзкой речи он с наиболее ревностными сторонниками покинул залу совещаний и оставил первый пример их "срыва", а потеряв вследствие этого поддержку со стороны политически мыслящего можновладства, он привлекал к совещаниям и съездам все более и более обширные группы рыцарства и приучал их поднимать крики против короля. На пётрковском съезде в 1453 г. низшие чиновники и рыцарство совещались уже отдельно от высших сановников, борьба с королем, которому угрожали лишением престола, достигла своей высшей точки, но окончилась блестящим торжеством Казимира. Преграждая оппозиции почетное отступление, король, с общаго согласия съезда, присягнул в незначущей формуле, что он не оторвет от государства ни одной из земель, соединенных с Польшей, именно: Литвы, Руси, Подолий, Молдавии и других, через что очевидно спор о Подолий и Волыни, ведшийся между короной и Литвой, был отложен, как того желал и король.
После такой неудачи Олесницкий утратил всякое политическое значение. Когда 1454 году прусские земли призвали Польшу освободить их от тевтонского ига, а Олесницкий, наперекор королю, отважился противиться и этой, самой жизненной задаче Польши, голос его не встретил себе отклика. Окончательно уничтоженный, Сбигнев умер в 1455 г., пережив слишком много в течение десяти лет.
ученики, тем черствее делался опытный, но побитый вождь, тем более добивался власти. Не будучи в состоянии соперничать с более молодыми силами в положительном направлении, он нашел еще достаточно средств для того, чтобы парализовать намерения других и чтобы вплоть до своей смерти мешать собою ходу польской истории. Сам разрушая свои славные дела, он подал первый пример можновладческой анархии.
Польская политика, потерпев поражение на западе, по естественному ходу вещей тем сильннее обратилась к востоку, к Литве. Пока там властвовал Сигизмунд Кейстутович, который одолел Свидригайлу с помощью поляков и только в союзе с Польшей мог держаться на великокняжеском троне, не было опасения относительно Литвы. Но в 1440 г. Сигизмунд пал под ударами составивших против него заговор русских панов. На великокняжеский трон теперь призван был не какой-нибудь из дальних князей литовских, но сын Ягеллы, Казимир Ягеллончик, и сделана была попытка, опираясь на его право наследства, хотя бы с оружием в руке, завоевать Литве полную обособленность по отношению к Польше. Свидригайло, до сих пор державшийся на Волыни, порвал связь с Польшей и поспешил принести вассальную присягу Казимиру, литовцы устремляли ягодные взоры на Подолий, недавно занятую поляками.
В такую минуту пришлось поражение при Варне и смерть короля Владислава. Только он один, как старший брат, мог с большим основанием, чем Казимир, предъявить право на верховную власть в Литве. Теперь Казимир сделался для поляков независимым, наследственным обладателем Литвы. Лишь призывая его на трон Польши, поляки могли сохранить свои до сих пор существовавшие связь и сношения с Литвою. Поэтому польские паны на сезде в Серадзи в 1445 г. единогласно выбрали Казимира преемником Баранчика, убежденные, что при этом случае они по своей собственной воле продиктуют ему условия и главным образом осуществят ту мысль, которую они лелеяли: торжественное, формальное признание Волыни и Подолий провинциями, принадлежащими короне. Они совершенно ошиблись в расчетах. Казимир Ягеллончик был первым из Ягедлонов, который не нуждался ни в каком опекуне, благодаря своему зрелому возрасту, мужественному характеру, хорошему образованию и точному знанию литовских и польских дел. Полный сознания своей самостоятельной монаршей власти, Казимир и управлять хотел самостоятельно и своим высшим положением воспользоваться прежде всего для того, чтобы вести далее польско-литовскую унию, которой спор за Подолию и Волынь грозил в данное время полным крушением. Глубоко обдуманным был план Казимира, чтобы, приняв польскую корону, не допускать выбора особого великого князя на Литве, а соединяя своей особой оба трона, все более и более организуя Литву по польскому образцу, не разрешать формальным образом вопроса об обладании Подолией и Волынью и допустить оба народа к свободному соперничеству в деле заселения и обработки этих плодородных, но пустынных пространств. Поляки не поняли этого, но ошибка и вина Олесницкого в том, что, не желая уступить королю заправление государственными делами, он стал во главе оппозиции против него и в течение шести лет руководил ужаснейшими смутами.
Чиня проволочки с принятием предложенной ему короны под тем предлогом, что известие о смерти брата Варненчика еще недостоверно, и вместе с тем угрожая полякам, если бы они осмелились подумать о другом кандидате на трон, Казимир до такой степени истомил польских панов, что они в 1447 г. позволили ему короноваться королем без предварительного с его стороны признания выставленных ему требований и условий. Но тем настойчивее стали домогаться после коронации, чтобы король торжественно признал за короной Подолию и Волынь, а до тех пор пока не сделал бы этого, ему отказывали в признании и подчинении, отвергали самые благодетельные его проекты, относившиеся к упорядочению внутренних дел страны, съезды один за другим оканчивались ничем. Однако Казимир, твердо держась своего решения, не уступал ни на один шаг, ограждался прямо противоположными требованиями литовцев, созывал общие сезды литовцев и поляков, угрожал призраком междоусобной войны, вооружался величайшим терпением, обходил молчанием неприличные речи, с которыми выступала против него оппозиция и в 1452 г., по смерти Свидригайлы, удержал Волынь за Литвой. Олесницкий, для лучшего обединения оппозиции против короля, уже в 1447 г. вступил в переговоры с малопольской шляхтой и старался удовлетворить её требования по отношению к церкви, делая всевозможные уступки относительно десятинного сбора и церковного судопроизводства. В отместку за это, король поднял против надменнаго краковского епископа великопольское духовное и светское можновладство, которое не было непосредственно заинтересовано в деле Подолий и Волыни. Когда Сбигнев в силу своего кардинальского достоинства потребовал в королевском совете первенства перед примасом, в защиту последнего поднялись против него великополяне, и король в 1451 г. решил дело в их пользу, запрещая кому-либо принимать кардинальское достоинство и постановив, что он по своему усмотрению будет призывать в совет один раз примаса, другой раз — кардинала. Униженный этим Олесницкий, не зная меры в раздражении, прибегал к средствам, все более и более анархическим, в 1452 г. после дерзкой речи он с наиболее ревностными сторонниками покинул залу совещаний и оставил первый пример их "срыва", а потеряв вследствие этого поддержку со стороны политически мыслящего можновладства, он привлекал к совещаниям и съездам все более и более обширные группы рыцарства и приучал их поднимать крики против короля. На пётрковском съезде в 1453 г. низшие чиновники и рыцарство совещались уже отдельно от высших сановников, борьба с королем, которому угрожали лишением престола, достигла своей высшей точки, но окончилась блестящим торжеством Казимира. Преграждая оппозиции почетное отступление, король, с общаго согласия съезда, присягнул в незначущей формуле, что он не оторвет от государства ни одной из земель, соединенных с Польшей, именно: Литвы, Руси, Подолий, Молдавии и других, через что очевидно спор о Подолий и Волыни, ведшийся между короной и Литвой, был отложен, как того желал и король.
После такой неудачи Олесницкий утратил всякое политическое значение. Когда 1454 году прусские земли призвали Польшу освободить их от тевтонского ига, а Олесницкий, наперекор королю, отважился противиться и этой, самой жизненной задаче Польши, голос его не встретил себе отклика. Окончательно уничтоженный, Сбигнев умер в 1455 г., пережив слишком много в течение десяти лет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.