Важные и трудные задачи ожидали Александра и в самой Польше. Предшественник его Ян Альбрехт сломил значение можновладства и низвел прежние съезды сановников, во всем, даже во внутренней политике, стеснявшие короля, до значения своей приближенной Рады (сената), которую он созывал, когда хотел, и которой слушал настолько, насколько хотел. Король сделал это при помощи сеймиков и посольской избы, иначе говоря, при помощи шляхты, которой он пользовался так искусно и которой подтвердил поэтому Нешавские привилегии, а в числе их и постановление, санкционирующее существование сеймиков.
Добившись чего хотел, т. е. фактической власти, получая всегда от шляхты то, в чем нуждался, т. е. подати и войско, он не заботился о законодательном определении нового порядка вещей, но бросился в великую войну, будучи уверен, что, возвратившись из неё победителем, укрепит свой монарший авторитет и установит почти неограниченную власть. Этот рассчет был вполне верен, но только на случай победы. Буковинское поражение, а еще более смерть самого Альбрехта предоставили опять королевскую власть, до сих пор точно не определенную, покушениям со стороны можновладства, которые могли возобновиться при первом удобном случае.
Избрание Александра и его отсутствие в стране дали польскизи панам этот желанный случай подняться из упадка, в который их поверг союз Альбрехта со шляхтой, и завладеть вожделенным правлением. На этот раз однако они хотели упрочить свою власть законом и обеспечить себя от возможных нападений со стороны короля. Они могли ставить условия избираемому королю и действительно принудили Александра перед коронацией подтвердить пресловутую привилегию 1501 г. в Мельнике, оставлявшую польское правительство только по имени королевским, а в сущности вводившую полную аристократию. Король должен был быть только президентом сената, который сам судил своих членов, сам постановлял решения во всех делах, не только о новых законах, но также о всей администрации, чиновники должны были подниматься на высшие должности по строгой очереди, а старосты обязаны были слушаться приказаний не короля, а сенаторов. Сеймики и послы не были совершенно устранены, но окончательное решение было предоставлено старшим панам Рады, т. е. сенаторам. Итак, выехавши в Литву, Александр оставил сенаторам совершенно свободные руки, а президентом в свое отсутствие назначил своего брата Фридриха. Оказалось однако, что сенаторы умели давать много советов, умели критиковать и жаловаться, но не в состоянии были осуществить энергического управления, не умели выйти из тесной сферы привелегий и частных своих интересов, хотели править, но скупились на средства управления — подати. В этот раз яснее, чем когда либо, выказалось, что аристократия в Польше уже совершенно пережила себя и могла проявляться только в виде можновладческой анархии. Среди общего беспорядка войска, выставленные для обороны Руси, не получая жалованья, расходились по домам, грабя окрестности, а ужасные набеги татар опустошали восточные области. Весь народ призывал короля, без которого все расстроилось, не помогли и постановления, сейма 1513 г., путем которых можновладство заискивало у шляхты, жертвуя ей, еще более, чем это делали короли, интересами городов и сельского населения, сами сенаторы должны были убеждать Александра скорей возвратиться из Литвы.
Александр и возвратился, но, пользуясь общим недоброжелательством к можновладству, он по примеру своего брата Альбрехта вступил в союз со шляхтой, собрал в 1504 и 1505 гг. два больших сейма, уничтожил мельницкую привилегию и законодательным путем определил новую форму правительства. Душою и творцом этих реформ был, homo nоvus, человек с большой энергией и еще большим честолюбием, Ян Лаский, возвышеннный Александром на должность канцлера.
Начались реформы финансов или, вернее, со спасения остатка коронных имений, подвергавшихся полной растрате. Закон 1504 г. положил предел щедрости королей, которой до сих пор пользовались сильные паны, и постановил считать не имеющим силы всякое отчуждение пли обложение коронных имений, произведенное без согласия сейма. Теперь было трудно и даже невозмояшо думать об абсолютном правлении, которое бы опиралось на многочисленный шляхетский класс. Непреодолимым препятствием на пути к этому стояла для короля Мельницкая привилегия, легально установившая правление сената. Александр должен был считаться с духовным и светским можновладством, должен был допустить его к соучастию в правлении и удовлетвориться тем, что в качестве третьего сильного деятеля допустил к этому правлению шляхту и в посольской избе искал противовеса сенату. Основной закон 1505 г., начинавшийся словами: «nihil novi», обявил, что король не постановит ничего нового без согласия сената и посольской избы. За королем оставалась вся исполнительная и судебная власть, которую он освободил из-под влияния сената и которой поэтому пользовался безраздельно.
Польские паны пытались так или иначе оторвать Александра от этой законодательной и реформаторской деятельности и силой своего влияния на католических литовских панов подняли в Литве замешательства, целью которых сделался русский князь Михаил Глинский, доверенный помощник Александра в Литве. Однако Александр не дал сбить себя с своего пути, он внезапно отправился в Литву, лишил воеводства троцкого главу литовских недовольных, Яна Забржезинского, других удалил из своего совета и, возвратившись в Польшу, с сильным раздражением против панов окончил намеченную реформу. Для полного же её окончания Александр поручил канцлеру Ласкому собрать и напечатать все прежние законы сохранившиеся только в немногих рукописях. Выполненный Ласким сборник законов был напечатан в 1506 г. и сильно распространил в народе знакомство с польским законодательством, а вместе с тем послужил, как судам, так и сеймам, королю и его чиновникам надежным указанием однообразного способа действий.
Глинский же отблагодарил короля блестящей победой, одержанной им в 1506 г. над татарами под Клецком, но король получил известие о ней уже на смертном одре и вскоре умер.
Добившись чего хотел, т. е. фактической власти, получая всегда от шляхты то, в чем нуждался, т. е. подати и войско, он не заботился о законодательном определении нового порядка вещей, но бросился в великую войну, будучи уверен, что, возвратившись из неё победителем, укрепит свой монарший авторитет и установит почти неограниченную власть. Этот рассчет был вполне верен, но только на случай победы. Буковинское поражение, а еще более смерть самого Альбрехта предоставили опять королевскую власть, до сих пор точно не определенную, покушениям со стороны можновладства, которые могли возобновиться при первом удобном случае.
Избрание Александра и его отсутствие в стране дали польскизи панам этот желанный случай подняться из упадка, в который их поверг союз Альбрехта со шляхтой, и завладеть вожделенным правлением. На этот раз однако они хотели упрочить свою власть законом и обеспечить себя от возможных нападений со стороны короля. Они могли ставить условия избираемому королю и действительно принудили Александра перед коронацией подтвердить пресловутую привилегию 1501 г. в Мельнике, оставлявшую польское правительство только по имени королевским, а в сущности вводившую полную аристократию. Король должен был быть только президентом сената, который сам судил своих членов, сам постановлял решения во всех делах, не только о новых законах, но также о всей администрации, чиновники должны были подниматься на высшие должности по строгой очереди, а старосты обязаны были слушаться приказаний не короля, а сенаторов. Сеймики и послы не были совершенно устранены, но окончательное решение было предоставлено старшим панам Рады, т. е. сенаторам. Итак, выехавши в Литву, Александр оставил сенаторам совершенно свободные руки, а президентом в свое отсутствие назначил своего брата Фридриха. Оказалось однако, что сенаторы умели давать много советов, умели критиковать и жаловаться, но не в состоянии были осуществить энергического управления, не умели выйти из тесной сферы привелегий и частных своих интересов, хотели править, но скупились на средства управления — подати. В этот раз яснее, чем когда либо, выказалось, что аристократия в Польше уже совершенно пережила себя и могла проявляться только в виде можновладческой анархии. Среди общего беспорядка войска, выставленные для обороны Руси, не получая жалованья, расходились по домам, грабя окрестности, а ужасные набеги татар опустошали восточные области. Весь народ призывал короля, без которого все расстроилось, не помогли и постановления, сейма 1513 г., путем которых можновладство заискивало у шляхты, жертвуя ей, еще более, чем это делали короли, интересами городов и сельского населения, сами сенаторы должны были убеждать Александра скорей возвратиться из Литвы.
Александр и возвратился, но, пользуясь общим недоброжелательством к можновладству, он по примеру своего брата Альбрехта вступил в союз со шляхтой, собрал в 1504 и 1505 гг. два больших сейма, уничтожил мельницкую привилегию и законодательным путем определил новую форму правительства. Душою и творцом этих реформ был, homo nоvus, человек с большой энергией и еще большим честолюбием, Ян Лаский, возвышеннный Александром на должность канцлера.
Начались реформы финансов или, вернее, со спасения остатка коронных имений, подвергавшихся полной растрате. Закон 1504 г. положил предел щедрости королей, которой до сих пор пользовались сильные паны, и постановил считать не имеющим силы всякое отчуждение пли обложение коронных имений, произведенное без согласия сейма. Теперь было трудно и даже невозмояшо думать об абсолютном правлении, которое бы опиралось на многочисленный шляхетский класс. Непреодолимым препятствием на пути к этому стояла для короля Мельницкая привилегия, легально установившая правление сената. Александр должен был считаться с духовным и светским можновладством, должен был допустить его к соучастию в правлении и удовлетвориться тем, что в качестве третьего сильного деятеля допустил к этому правлению шляхту и в посольской избе искал противовеса сенату. Основной закон 1505 г., начинавшийся словами: «nihil novi», обявил, что король не постановит ничего нового без согласия сената и посольской избы. За королем оставалась вся исполнительная и судебная власть, которую он освободил из-под влияния сената и которой поэтому пользовался безраздельно.
Польские паны пытались так или иначе оторвать Александра от этой законодательной и реформаторской деятельности и силой своего влияния на католических литовских панов подняли в Литве замешательства, целью которых сделался русский князь Михаил Глинский, доверенный помощник Александра в Литве. Однако Александр не дал сбить себя с своего пути, он внезапно отправился в Литву, лишил воеводства троцкого главу литовских недовольных, Яна Забржезинского, других удалил из своего совета и, возвратившись в Польшу, с сильным раздражением против панов окончил намеченную реформу. Для полного же её окончания Александр поручил канцлеру Ласкому собрать и напечатать все прежние законы сохранившиеся только в немногих рукописях. Выполненный Ласким сборник законов был напечатан в 1506 г. и сильно распространил в народе знакомство с польским законодательством, а вместе с тем послужил, как судам, так и сеймам, королю и его чиновникам надежным указанием однообразного способа действий.
Глинский же отблагодарил короля блестящей победой, одержанной им в 1506 г. над татарами под Клецком, но король получил известие о ней уже на смертном одре и вскоре умер.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.